Лавка чудес

Элегантный и несколько чопорный рентгенолог оробел и онемел, попав в этот древний мир; ему казалось, что время повернуло вспять и он оказался в уже давно не существующем городе: черные каменные плиты пола, тусклый свет, столетние сумрачные стены, восточные ароматы… В тот вечер не он один искал майора, чтобы тот поделился воспоминаниями об Аршанжо: в «Бизаррии» уже сидели Гастон Симос и какой-то франтик из его агентства. Они пили убийственное зелье, известное в свое время под названием «козлиный мосточек», а франтик – потом выяснилось, что его зовут Арно Мело, – ел акараже. Торговка, продававшая баиянские яства, больше двадцати лет просидела за своей жаровней у входа в бар, а потом вместе с ним перебралась сюда с Праса-да-Се. Все было внове председателю Общества писателей-медиков, все волновало его, потому что до сих пор он ничего не знал, кроме клиники, студентов, рентгеновского кабинета на улице Чили, квартиры на улице Граса, литературно-научных собраний. Разве что по воскресеньям – пляж и фейжоада.

– Рентгенолог? – спросил майор, взглянув на визитную карточку. – Это прекрасно. Доктор Натал – в отпуске, доктор Умберто путешествует, я просто не знал, что делать. Садитесь, будьте как дома! Что будете пить? То же, что мы? Правильно. Для аппетита нет ничего лучше. Пако! – обратился он к испанцу. – Налей нам еще и подойди познакомься с доктором Бенито, который почтил нас сегодня своим присутствием.

Доктор Бенито из вежливости – в этих обстоятельствах, пожалуй, излишней – взял рюмку и с опаской пригубил чудовищную смесь. Оказалось – восхитительно! Симас и Арно, изучая пути, по которым ходил когда-то местре Аршанжо, были уже далеко – на четвертой или пятой рюмке. Майор невозмутимо затянулся дрянной сигарой, выпустил клуб дыма:

– Рассказывают еще, что одна иаба, прослышав о том, какой бабник Педро Аршанжо, решила проучить его, смешать с грязью и обернулась самой красивой и нарядной в Баие мулаткой…

– Что такое иаба? – осведомился Арно.

– Иаба – это дьяволица со спрятанным хвостом.

Они отужинали все вместе, в баре: жаренная на оливковом масле рыба, обильно орошаемая ледяным пивом, была выше всех похвал. Дважды майор пускал по кругу бутылку кашасы, чтобы «залакировать пиво».

Потом они отправились – «тут совсем рядышком» – навестить заведение, принадлежавшее некогда Эстер, a теперь – Руте по прозвищу Горшочек Меду. Там еще подавался знаменитый коньяк времен Педро Аршанжо. В полночь Гастон Симас исполнил для воодушевленно подтягивавшей публики «Звездное небо», а Арно Мело произнес несколько невыдержанную идеологически, но яростную речь против общества потребления и капитализма как такового.

В два часа ночи доктор Бенито страшным усилием воли заставил себя вырваться оттуда. Свою машину он оставил на террейро, а домой приехал на такси: никогда в жизни – даже в студенческие времена – он так не напивался; никогда еще не совершал столько необдуманных и противоречивших здравому смыслу поступков.

– Прости, дорогая, – сказал он жене, – я очутился в каком-то странном мире… А про Аршанжо мне только и удалось узнать, что он некоторое время сожительствовал с дьяволом…

– С дьяволом? – переспросила жена.

На следующее утро доктор обнаружил у дверей своего кабинета троих посланцев майора, у каждого была записочка: «Майор Дамиан де Соуза просит милосердного врачевателя оказать помощь неимущему подателю сего, а Господь воздаст ему сторицей».

Двоим надо сделать снимок легких, третьему – почек. Но это только начало: поток страждущих будет бесконечен.

5

Следует признать, что один из самых восторженных откликов на столетний юбилей Педро Аршанжо принадлежит медицинскому факультету Баии. В самом начале кампании, еще на первом ее этапе, в интервью «Жорнал да Сидаде» было заявлено следующее: «Педро Аршанжо – сын нашего факультета; его творчество – это часть нашего священного достояния, часть того драгоценного наследия, что возникло когда-то на древней площади Террейро Иисуса, в славном коллеже иезуитов, а потом, вознесенное на пьедестал первого учебного заведения в Бразилии, было укреплено и развито победоносными наставниками нашего факультета. Работы Педро Аршанжо, высоко оцененные ныне даже за границей, могли быть осуществлены лишь потому, что их автор, входя в состав администрации медицинского факультета, проникся духом этого благородного и гуманного учреждения, которое, занимаясь в первую очередь развитием медицины, в то же время уделяло внимание и близкородственным дисциплинам – особенно литературе, словесности. В стенах нашего факультета звучали голоса величайших ораторов Бразилии, находили себе поддержку изумительные по изяществу стиля и чистоте языка писатели: наука и искусство, медицина и элоквенция рука об руку шли по аудиториям. В этой атмосфере высочайшей духовности и закалился дух Педро Аршанжо, под сенью науки отточилось его перо. И сегодня, в этот торжественный день, мы с законной гордостью можем воскликнуть: творчество Педро Аршанжо – детище медицинского факультета Баии!»

Ну что ж, как бы там ни было, доля истины в этом заявлении есть.