Лавка чудес

Судья Саутос Крус, чьи ум и порядочность, а также знание жизни и чувство юмора признавали все, был не на шутку раздосадован, когда к нему в кабинет, где он дожидался установленного часа начала заседания, вошел секретарь суда и сообщил, что защитника ex oficio[52] не будет. Этот законник прислал наспех нацарапанную записку, где приносил свои извинения.

– Заболел… грипп… Скорей всего, сидит пьяный в каком-нибудь кабаке. Это его обычное занятие. Смех один. А этого беднягу сколько раз уж привозили сюда и тут же увозили обратно, даже от камеры не отдохнул…

Секретарь, стоя у стола, ждал распоряжений. Судья спросил:

– Там, в коридоре, есть кто-нибудь из адвокатов?

– Когда я проходил, никого не было. Хотя нет, видел доктора Артура Сампайю, но он шел к выходу.

– Может, студенты?

– Только Кастинья, тот самый, с четвертого курса…

– Нет, этот не годится, подсудимому лучше уж остаться вовсе без защитника. Кастинья засадит в тюрьму самое Пресвятую деву, коль возьмется ее защищать. Значит, некому взять на себя дело этого несчастного? Еще раз откладывать суд? Это никуда не годится.

Как раз в этот момент в кабинет судьи вошел молодой человек в белом костюме и рубашке со стоячим воротничком – Дамиан де Соуза, личность, известная всем, кто связан с судопроизводством: судьям, адвокатам, секретарям, судебным исполнителям, что-то вроде помощника всех и каждого. Не раз и не два поступал он в Коллегию защитников секретарем, но ненадолго, предпочитал разнообразные мелкие поручения во Дворце правосудия, дававшие ему верный заработок. В коридорах и канцеляриях, на судебных заседаниях, в тюрьмах и полицейских участках этот молодой человек изучил все, что связано с правонарушениями и правонарушителями, судопроизводством и судебными постановлениями, прошениями, кассациями. В свои девятнадцать лет этот юнец сделался незаменимым помощником молодых адвокатов, только что покинувших студенческую скамью, напичканных теорией и беспомощных на практике. Его буквально разрывали на части.

Дамиан вошел, улыбаясь, и протянул судье бумагу:

– Сеньор доктор Сантос Крус, вы не могли бы дать ход этому прошению доктора Марино?

Судье вспомнился разговор с этим юношей, когда тот был у него на приеме в канун дня святого Иоанна.

– Оставьте мне прошение, потом посмотрю. Скажите-ка, Дамиан, сколько вам лет?

– Девятнадцать исполнилось, сеньор доктор.

– Вы по-прежнему тверды в своем намерении соискать звание адвоката без университетского образования?

– Тверд как скала, сеньор. Надеюсь получить его с божьей помощью.

– Как по-вашему, вы готовы к тому, чтобы взойти на трибуну и защищать обвиняемого?

– Готов ли я? При всем уважении к вам, сеньор доктор, позволю себе сказать, что могу сделать это лучше любого студента-юриста, которые только и знают, что отправлять подзащитных на отсидку. Скажу вам больше: я мог бы сделать это лучше многих адвокатов.

– Вы знакомы с делом, которое слушается на сегодняшнем заседании? Хотя бы в общих чертах?

– По правде говоря, с делом я не знаком, о составе преступления слышал краем уха. Но если вы хотите поручить мне защиту, напишите соответствующее постановление, дайте мне полчаса на ознакомление с делом, свидание с подзащитным, и тогда, клянусь вам, я добьюсь его оправдания. Хотите в этом удостовериться – рискните.

Поддавшись искушению, судья повернулся к секретарю:

– Тейшейра, заготовьте, как положено, назначение Дамиана защитником ex oficio обвиняемого, за неимением других. Вручите ему дело, чтобы он ознакомился с материалами следствия, и соберите присяжных ровно через час, а я пока что займусь другими делами. Распорядитесь, чтобы мне принесли горячий кофе. Если вы выиграете дело, Дамиан, считайте, что удостоверение недипломированного адвоката у вас в кармане.

Зе да Инасия совершил тяжкое преступление и при первом слушании дела был приговорен к тридцати годам тюремного заключения за преднамеренное убийство. Апелляционный совет не нашел смягчающих вину обстоятельств и не принял во внимание безупречное поведение кассанта до совершения преступления.

Зе да Инасия таскал по улицам чемодан с товарами некоего бродячего торговца сирийского происхождения и получал за труд сущие гроши, на которые едва мог прокормить свою подругу Касулу, с которой жил много лет; по воскресеньям неизменно напивался вдрызг, так что с трудом добирался до дома. В понедельник снова брался за чемодан, шагал за сеу Ибрагимом из дома в дом, молча, покорно, не возражая и не споря, под палящим солнцем или под дождем.