Лавка древностей. Часть 1

— Богъ знаетъ, выздоровѣетъ ли онъ? проговорила она сквозь слезы.

— Выздоровѣетъ, непремѣнно выздоровѣетъ. Не отчаявайтесь, миссъ Нелли. Богъ дастъ, онъ скоро совсѣмъ оправится.

Въ этихъ немногихъ простыхъ словахъ звучало такое искреннее, сердечное участіе, что она еще сильнѣе заплакала.

— Не плачьте, миссъ Нелли, умоляю васъ, не плачьте, а то, чего добраго, вы сами расхвораетесь, тогда и ему, конечно, станетъ хуже. Если вы не будете падать духомъ, будете крѣпиться, онъ скоро выздоровѣетъ. Вотъ увидите. Я хотѣлъ попросить васъ, миссъ Нелли, будьте такъ добры, замолвите ему словечко обо мнѣ, когда ему станетъ лучше.

— Какъ же я могу это сдѣлать, Китъ, когда докторъ запретилъ даже упоминать при немъ твое имя. И какая тебѣ отъ этого будетъ польза? Скоро намъ самимъ нечего будетъ ѣсть.

— Да я вовсе не объ этомъ, миссъ Нелліі. Не обо мнѣ рѣчь. Я не осмѣлился бы безпокоить васъ своими дѣлами, когда вы въ такомъ горѣ.

Дѣвочка ласково посмотрѣла на него: она ждала, чтобы онъ высказался до конца.

— Нѣтъ, это совсѣмъ не то, совсѣмъ не то. Съ минуту онъ колебался. — Видите ли, миссъ Нелли, я глупъ, я не умѣю говорить; я хотѣлъ вамъ сказать, еслибъ вы увѣрили его, что я всегда служилъ ему вѣрой и правдой, можетъ бытъ, онъ не разсердился бы…

На этомъ словѣ Китъ запнулся, и Нелли должна была его поторопить: становилось поздно, пора была затворить окно.

— Можетъ быть, онъ не разсердился бы на мои слова. Китъ сдѣлалъ послѣднее усиліе. — Вѣдь этотъ домъ уже не его, проговорилъ онъ, собравшись съ храбростью, — а у насъ съ мамой, хоть и бѣдная избушка, да вамъ въ ней лучше будетъ, чѣмъ здѣсь, при новомъ хозяинѣ; такъ вотъ бы ему и переѣхать къ намъ, пока онъ совсѣмъ оправится и найдетъ для себя лучшее помѣщеніе!

Дѣвочка слушала молча. Высказавъ, наконецъ, свою главную мысль, Китъ сталъ развязнѣе, смѣлѣе и, словомъ, онъ изъ силъ выбивался, убѣждая Нелли согласиться на его просьбу.

— Конечно, у насъ тѣсно, неудобно, но за то чисто. Если вы боитесь шума, такъ вѣдь такого тихаго двора, какъ у насъ, во всемъ Лондонѣ не найдешь. Дѣти васъ безпокоить не будутъ. Бэби рѣдко плачетъ, а тотъ, что постарше, предобрый мальчикъ… Я возьму того на свое попеченіе, они не будутъ вамъ надоѣдать. Попробуйте же, миссъ Нелли, уговорить дѣдушку. У насъ наверху есть хорошенькая маленькая комнатка, изъ нея видны часы на колокольнѣ. Мама говоритъ, что вамъ будетъ тамъ хорошо. Она будетъ вамъ прислуживать, а я буду исполнять ваши порученія. Не думайте, миссъ Нелли, что мы это предлагаемъ ради денегъ. Боже упаси! Такъ вы мнѣ обѣщаете уговорить его, миссъ Нелли, да? Пожалуйста исполните мою просьбу, перетащите къ намъ моего стараго хозяина, но прежде всего спросите его, за что онъ мною недоволенъ?

Только что дѣвочка собралась было отвѣчать на это сердечное предложеніе, какъ внизу отворилась дверь и изъ нея высунулась голова въ ночномъ колпакѣ. "Кто тутъ такой?" сердито кричалъ Брассъ. Изъ-за Брасса показалась голова Квильпа, тоже въ ночномъ колпакѣ. Китъ мигомъ исчезъ, а Нелли осторожно приперла окно и отошла въ глубь комнаты. Квильпъ осмотрѣлъ домъ со всѣхъ сторонъ, перешелъ на противоположный тротуаръ, поглядѣлъ въ окно верхняго этажа и, убѣдившись, что никого нѣтъ, возвратился въ комнаты вмѣстѣ съ товарищемъ, громко ворча, что противъ него составили заговоръ, "его, молъ, хотятъ обокрасть, ограбитъ, вокругъ дома постоянно бродятъ злоумышленники, поэтому нечего медлить, надо вывезти всѣ вещи и поскорѣе перебраться къ себѣ домой: тамъ, молъ, куда какъ покойнѣе". Нелли слышала всю эту воркотню, осторожно пробираясь пр корридору въ комнату дѣдушки.

Такъ неожиданно прерванный разговоръ ея съ Китомъ произвелъ на нее глубокое впечатлѣніе. Она долго потомъ вспоминала о немъ и даже видѣла его во снѣ. Съ тѣхъ поръ какъ заболѣлъ ея дѣдушка, она не слышала ни одного добраго слова, не видѣла ни малѣйшаго сочувствія со стороны людей, заполонившихъ домъ старика. То были тѣ жадные кредиторы, сгоравшіе нетерпѣніемъ обобрать его до нитки, или наемныя сидѣлки, неудивительно поэтому, что великодушное предложеніе простого, бѣднаго мальчика тронуло ее до глубины души. Слава Богу, скажемъ мы, что и подъ заплатами нерѣдко бьется благородное, великодушное сердце, и что эти заплаты бываютъ болѣе почтенны, чѣмъ драгоцѣнныя ткани и кружева, украшающія богача.

XII