Лавка древностей. Часть 1

Хохотомъ своимъ они разбудили спавшаго малютку. Когда мать взяла его на руки; онъ — вѣроятно, почуявъ въ воздухѣ нѣчто веселое и пріятное — сталъ подпрыгивать и тоже громко разсмѣялся. Китъ былъ въ восторгѣ, что его доводы такъ блистательно подтверждались. Онъ уже не могъ совладать съ собой и покатился со-смѣха, держась за бока. Наконецъ, онъ успокоился, отеръ глаза, прочелъ молитву и они весело поужинали, чѣмъ Богъ послалъ.

На другой день, рано утромъ, Китъ простился съ семьей и пошелъ пѣшкомъ въ Финчли. Долго они обнимались, цѣловались; много слезъ было пролито при прощаніи. Иной богатый юноша, неспособный выжать и слезинки изъ глазъ при разлукѣ съ родными, пожалуй, не повѣритъ такой чувствительности. Впрочемъ, стоитъ ли объ этомъ говорить!

Если читателю интересно знать, въ какомъ костюмѣ Китъ отправился на новое мѣсто, я могу въ нѣсколькихъ словахъ удовлетворитъ его любопытство. На немъ былъ сюртукъ цвѣта толченаго перца съ солью, палевый жилетъ и темно-сѣрыя панталоны; новые сапоги блестѣли какъ зеркало; на головѣ красовалась такая же новая и не менѣе блестящая шляпа, до такой степени твердая, что она могла бы служить вмѣсто барабана. Китъ такъ гордился своимъ костюмомъ, что если бы онъ принадлежалъ къ конгрегаціи "Little Bethel", этого одного достаточно было бы, чтобы его навсегда отлучили отъ церкви. Его удивляло и даже оскорбляло, что прохожіе не обращали на него должнаго вниманія: онъ объяснялъ это равнодушіе тѣмъ, что люди, принужденные рано подниматься съ постели, долго еще не могутъ отряхнуться отъ сонливости.

Онъ совершилъ свое путешествіе безъ особенныхъ приключеній, если не считать таковымъ встрѣчи его съ мальчикомъ, у котораго шляпа была совсѣмъ безъ полей, точь-въ-точь, какъ его старая. Китъ такъ расчувствовался, увидѣвъ этого бѣднаго мальчика, что подѣлился съ нимъ послѣдними деньгами, остававшимися у него въ карманѣ. Къ чести всего рода человѣческаго будь сказано, онъ нашелъ сундучокъ на мѣстѣ, и, распросивъ у жены этого необыкновенно честнаго извозчика, гдѣ находится дача м-ра Гарландъ, взвалилъ сундучокъ на спину и пошелъ по указанному направленію.

Это была прелестная маленькая дачка, подъ соломенной крышей, съ флюгерами, шпицами и всякими украшеніями. Въ нѣкоторыхъ окнахъ пестрѣли крошечныя разноцвѣтныя стекла. За домомъ — маленькая конюшня, какъ разъ для пони, а надъ конюшней маленькая комнатка, какъ разъ для Кита. Бѣленькія занавѣски развѣвались въ открытыхъ окнахъ; въ клѣткахъ, блестѣвшихъ, точно золото, пѣли птички; и весь подъѣздъ и дорожка, которая къ нему вела, были уставлены растеніями; садъ былъ полонъ красивыхъ благоухающихъ цвѣтовъ. Казалось, какъ внутри дома, такъ и вокругъ него, порядокъ и чистота доведены до совершенства. Въ саду не было видно ни одной сорной травки, и судя потому, что вмѣстѣ съ инструментами на дорожкѣ лежали и перчатки, старикъ Гарландъ самъ недавно работалъ въ саду.

Точно очарованный стоялъ Китъ передъ этой прелестной картиной: долго онъ не могъ придти въ себя, но наконецъ рѣшился позвонить. На его звонокъ никто не вышелъ. Онъ позвонилъ еще и еще разъ, потомъ уже звонилъ безъ счета, а дверь все не отворялась. Онъ сѣлъ на сундучокъ и замечтался: вспомнилъ о замкѣ великановъ, о принцессахъ, привязанныхъ за волосы къстѣнѣ, о драконѣ, вылетающемъ изъ-подъ воротъ, и тому подобныхъ сказкахъ, составляющихъ духовную пищу мальчиковъ его среды, — какъ вдругъ, совершенно неожиданно, дверь тихонько отворилась, и на порогѣ появилась маленькая, прехорошенькая служанка. Она была очень мило и чисто одѣта, не только скромная, но даже степенная съ виду.

— Не васъ ли, сударь, зовутъ Христофоромъ? спросила она.

Китъ вскочилъ съ сундучка, поклонился и сказалъ, что онъ и есть Христофорь.

— Вы, должно быть, давно уже звоните? продолжала дѣвушка:- здѣсь не было ни души: мы всѣ ловили пони и не могли слышать звонка.

Китъ не понялъ, что она хотѣла сказать, но такъ какъ ему неловко было, стоя у порога, забрасывать вопросами незнакомую дѣвушку, онъ снова взвалилъ сундучокъ себѣ на плечи и послѣдовалъ за нею въ коридоръ, оттуда черезъ противоположную дверь во дворъ, гдѣ и встрѣтилъ м-ра Гарланда, который торжественно велъ подъ уздцы своенравную лошадку. Въ это утро, какъ потомъ разсказывали Киту, пони битыхъ два часа бѣгалъ въ своей загородкѣ и не давался никому въ руки, словно поддразнивая всѣхъ.