Лавка древностей. Часть 1

Эти три мили показались имъ до того длинными, что имъ не разъ приходило въ голову, ужъ не сбились ли они съ дороги, но, наконецъ, они дошли до крутого спуска, у подножія котораго, какъ бы въ котловинѣ, ютилась кучка хижинокъ, выглядывавшихъ изъ-за густыхъ деревьевъ.

Деревушка была крошечная. Всѣ обитатели ея высыпали на лугъ и играли въ крокетъ, иные смотрѣли на игру. Наши странники ходили взадъ и впередъ, не зная куда примкнуть, гдѣ некать пріюта на ночь. У крыльца одного домика, выходящаго въ садикъ, сидитъ блѣдный пожилой человѣкъ и куритъ трубку. Вокругъ него его любимые цвѣтники и пчелиныя колоды, Онъ выглядываетъ простымъ, добрымъ, непритязательнымъ человѣкомъ, не привыкшимъ къроскоши. Можно было бы обратиться къ нему, но, къ несчастью, надъ его окнами красуется вывѣска съ надписью "Школа", стало быть это учитель, и они стѣсняются подойти къ нему.

— Заговори съ нимъ, милая, шепчетъ дѣдушка.

— Боюсь, какъ бы мы его не обезпокоили. Лучше подождемъ немножко; можетъ быть, онъ посмотритъ въ нашу сторону.

Долго, однако, имъ приходится ждать: учитель и не подозрѣваетъ о ихъ присутствіи: безмолвно, неподвижно сидитъ онъ на своемъ крыльцѣ и думаетъ свою грустную думу. Какимъ худымъ, болѣзненнымъ онъ кажется въ своемъ поношенномъ черномъ сюртукѣ! и какъ вокругъ него пустынно и безслѣдно! Можетъ быть, это только такъ кажется, потому что всѣ теперь на лугу, весело болтаютъ другъ съ другомъ, только онъ одинъ не принимаетъ участія въ общемъ весельи.

Они такъ устали и измучились отъ ходьбы, что Нелли отважилась бы обратиться даже къ школьному учителю, еслибъ онъ не казался такимъ убитымъ: очевидно, онъ былъ подавленъ какимъ-то тайнымъ горемъ, словно его неотвязчиво преслѣдовала гнетущая мысль. Иной разъ онъ встанетъ съ своего мѣста, положить трубку на столъ, пройдется по садику, подойдетъ къ калиткѣ, взглянетъ на лугъ, и вздохнетъ, и опять вернется късвоей трубкѣ.

A между тѣмъ, сумерки все больше и больше сгущались. Надо было на что нибудь рѣшиться. Собравшись съ духомъ, Нелли отворила калитку и подошла къ учителю, держа дѣда за руку. Шумъ отъ упавшей щеколды вывелъ учителя изъ оцѣпенѣнія. Онъ поднялъ голову, ласково взглянулъ на незнакомцевъ, хотя въ то же время слегка покачалъ головой, — дескать не во-время пришли, помѣшали.

Нелли низко поклонилась ему и почтительно попросила его указать имъ хижину, гдѣ бы они могли переночевать. "Они, молъ, готовы заплатить, насколько хватитъ средствъ". Учитель внимательно посмотрѣлъ на нее, а когда она кончила, онъ всталъ съ своего мѣста и положилъ трубку въ сторону.

— Вы, должно быть, издалека? спросилъ онъ.

— Издалека, сударь, отвѣчала дѣвочка.

— Рано же вы начали странствовать по свѣту, дитя мое, замѣтилъ, учитель, нѣжно дотрогиваясь рукой до ея головки. Это ваша внучка? обратился онъ къ старику.

— Да, сударь, внучка, она моя единственная опора, одно утѣшеніе въ жизни! воскликнулъ старикъ.

— Милости просимъ, войдите въ комнату, — и безъ дальнѣйшихъ церемоній, учитель повелъ ихъ въ школу и предложилъ переночевать у него.

Они отъ души поблагодарили его. Онъ накрылъ столъ бѣлой, толстой скатертью, приготовилъ тарелки, ножи и вилки, поставилъ блюдо съ холоднымъ виномъ и хлѣбомъ, и кружку съ пивомъ и радушно пригласилъ ихъ подкрѣпиться.

Дѣвочка сѣла и стала осматривать комнату, единственную въ цѣломъ этажѣ. Она служила въ одно и то же время и школой, и пріемной, и кухней. Тутъ стояли: двѣ скамьи, облитыя чернилами и сплошь изрѣзанныя перочинными ножами; сосновый столикъ съ наклонной доской, должно быть, для учителя; на полкѣ лежали двѣ-три книги съ загнутыми страницами, а рядомъ съ ними гвозди, мячи, бумажные змѣи, удочки, камешки, на половину откусанныя яблоки и т. п. предметы, отобранные у ребятишекъ во время классныхъ занятій. На самомъ видномъ мѣстѣ, на отдѣльныхъ гвоздикахъ, висѣли орудія наказанія: линейка и палка, наводившія ужасъ на школьниковъ, а по-сосѣдству съ ними на маленькой полочкѣ красовалась дурацкая шапка, выкроенная изъ старой газеты и облѣпленная большими яркими облатками. Но главное украшеніе школы составляли расклеенные по всѣмъ ея стѣнамъ каллиграфическія упражненія, надъ которыми, повидимому, трудилась одна и та же рука. На иныхъ мѣстахъ были выписаны красивымъ почеркомъ нравоучительныя фразы, на другихъ — суммы сложенія и умноженія. Эти расклеенныя бумажки служили двоякой цѣли: съ одной стороны — онѣ возбуждали соревнованіе въ ученикахъ, съ другой свидѣтельствовали о прекрасномъ состояніи школы.

— Не правда ли, чудесный почеркъ, обратился школьный учитель къ Нелли, съ любопытствомъ разглядывавшей прописи. ф

— Превосходный, скромно отвѣчала дѣвочка. — Это вы, сударь, писали?

— Я! удивился учитель, надѣвая очки. — Куда мнѣ теперь такъ написать! Нѣтъ, все, что вы видите, написано крошечной, но очень искусной ручкой.