Лавка древностей. Часть 2

И онъ повелъ ее къ ея неприхотливому ложу и, снова прикрылъ ее рабочими блузами, возвратился къ своему мѣсту. По-прежнему сидѣлъ онъ неподвижно, какъ статуя, лишь время отъ времени подбрасывая въ печь топливо. Дѣвочка пробовала было продолжать свои наблюденія, но вскорѣ вѣки ея сомкнулись, и она заснула сладкимъ сномъ, словно она была не въ сараѣ, а во дворцѣ, и лежала не на кучѣ золы, а на пуховикѣ.

Когда она проснулась, солнце уже косыми лучами врывалось сквозь стѣнныя отверстія. Лучи доходили только до половины строенія и углубляли мракъ въ его нижней части. Все тотъ же оглушительный шумъ, все тотъ же пылающій огонъ: въ общемъ, жизнь почти не измѣнялась внутри этого зданія ни днемъ, ни ночью.

Подѣлившись съ своими гостями скромнымъ завтракомъ, состоявшимъ изъ очень небольшой порціи кофе и ржаного хлѣба, покровитель ихъ спросилъ, куда-жъ они думаютъ теперь идти. Нелли отвѣчала, что они ищутъ какой нибудь уедименной деревеньки, вдали отъ городовъ и другихъ селъ, и въ свою очередь спросила его, запинаясь, не можетъ ли онъ указать имъ дорогу къ такому мѣсту.

— Я почти незнакомъ съ деревней, отвѣчалъ тотъ, качая головой. — Вся моя жизнь, какъ видите, проходитъ передъ этой топкой, и я даже рѣдко выхожу подышать воздухомъ. Но я знаю, что есть такія мѣста.

— A далеко отсюда? спросила Нелли.

— Конечно, далеко. Да развѣ вблизи нашего города можетъ расти какая нибудь зелень? Кругомъ него, на большомъ разстояніи, вся земля выжжена такимъ точно огнемъ, какъ нашъ, а дорога такая черная, что ночью даже страшно по ней идти.

— Теперь ужъ все равно; мы должны идти и пойдемъ, энергично промолвила дѣвочка, замѣтивъ, что старикъ съ безпокойствомъ прислушивается къ ихъ разговору.

— Дорога убійственная для такихъ маленькихъ ножекъ, какъ ваши, видъ кругомъ ужасный, народъ грубый. Неужели же вамъ нѣтъ никакой возможности вернуться назадъ?

— Рѣшительно никакой! воскликнула дѣвочка, собираясь идти. — Если вы можете намъ указать дорогу, сдѣлайте милость, укажите; если же не можете, то, по крайней мѣрѣ, не старайтесь поколебать нашего намѣренія: вы не знаете, отъ какой страшной опасности мы бѣжимъ, а то бы вы не стали насъ отговаривать.

— Если такъ, Боже меня упаси, чтобъ я сталъ васъ отговаривать, произнесъ кочегаръ, переводя глаза отъ взволнованной дѣвочки къ старику.

Тоть стоялъ понуря голову и глядѣлъ въ землю.

— Пойдемте, я вамъ укажу дорогу, самую лучшую, какую я только знаю. Очень жаль, что ничѣмъ больше не могу вамъ услужить.

И, проводивъ ихъ за дверь, онъ сталъ такъ пространно объяснять имъ, какого направленія они должны держаться въ городѣ и по выходѣ изъ него, что Нелли поспѣшила поблагодарить его за участіе и увести дѣдушку.

Не успѣли они повернуть за уголъ, какъ онъ нагналъ ихъ и, пожимая дѣвочкѣ руку, оставилъ въ ней что-то: двѣ старыя, грязныя, закопченыя мѣдныя монеты, какъ оказалось. И кто знаетъ, можетъ быть эта ничтожная лепта такъ же ярко засіяла передъ Престоломъ Всевышняго, какъ и тѣ щедрыя пожертвованія, что прославляются на могильныхъ надписяхъ.

Они разстались и пошли каждый своей дорогой: дѣвочка все дальше и дальше увлекала старика отъ тѣхъ мѣстъ, гдѣ его поджидали преступленіе и позоръ, а кочегаръ возвратился къ своей топкѣ, которой временное посѣщеніе нежданныхъ гостей придало новый интересъ въ его глазахъ, и съ тѣхъ поръ все новые и новые разсказы читалъ онъ въ раскаленныхъ угольяхъ.

VIII

Ни разу еще въ продолженіе всѣхъ своихъ странствованій, ни даже въ то достопамятное утро, когда они рѣшились покинуть свое пепелище и пустились въ невѣдомый для нихъ новый міръ, они не желали такъ горячо и такъ страшно вырваться на свѣжій воздухъ, на просторъ полей, холмомъ и лѣсовъ и уединиться отъ людей, какъ теперь, когда они шли по шумнымъ, грязнымъ улицамъ большого промышленнаго города, окутаннаго клубами дыма и кишащаго голоднымъ, безпріютнымъ, нищимъ людомъ. Все, что они видѣли кругомъ, безотрадно дѣйствовало на душу, отнимало послѣднюю надежду, вселяя отчаяніе.

— Двое сутокъ! Онъ сказалъ, что мы цѣлыхъ двое сутокъ будемъ видѣть все такія же сцены, дышатъ такимъ же воздухомъ, разсужала про себя Нелли. — Ахъ! какъ бы я желала поскорѣе выбраться отсюда. Какъ я буду благодарить Бога, если Онъ сподобитъ насъ дожить до этого счастливаго дня, хоть бы умереть-то въ другомъ мѣстѣ!

Поддерживая себя мыслью, что они уйдуть далеко-далеко въ горы, перерѣзанныя быстрыми ручьями, къ бѣднымъ, простымъ людямъ, будутъ жить трудами рукъ своихъ, помогая этимъ людямъ въ ихъ полевыхъ, деревенскихъ работахъ, и избавятся отъ того ужаса, который выгналъ ихъ изъ дома ихъ благодѣтельницы, — она бодро шла впередъ, хотя въ карманѣ у нея не было ничего, кромѣ двухъ мѣдныхъ монетъ, подаренныхъ кочегаромъ, и она должна была черпать мужество лишь въ своемъ собственномъ сердцѣ, въ сознаніи своего долга.