Лавка древностей

— Итак, я состою в должности писца при мистере Брассе! — воскликнул Дик. — Служу писцом у Брасса да? И у сестрицы Брасса — у этого дракона в юбке? Хорошо, очень хорошо! Что же со мной приключится дальше? Может, меня ждет участь каторжника, и я буду слоняться по адмиралтейским складам в войлочной шляпе, в серой куртке с аккуратно вышитым на ней номером и с орденом Подвязки на щиколотке [57], под который придется подсовывать платочек, чтобы не натирало ногу? Значит, быть мне каторжником? А может, и этого недостаточно и готовится что-нибудь похуже? Впрочем, не стесняйтесь, поступайте по собственному усмотрению.

Так как мистер Свивеллер восклицал это, находясь в полном одиночестве, следует полагать, что он взывал к своей судьбе или к своей несчастной доле, которым, как мы знаем, частенько приходится выслушивать от попавших в неприятное положение героев такие вот иронически-горькие попреки. Это тем более вероятно, что мистер Свивеллер говорил, глядя в потолок — обычное местопребывание вышеупомянутых бесплотных особ, за исключением тех случаев, когда дело происходит на театральных подмостках, где им положено обитать в самой сердцевине люстры.

— Квилп предлагает мне это место и говорит, что оно наверняка будет за мной, — после глубокомысленной паузы продолжал Дик, отсчитывая на пальцах все обстоятельства своей теперешней жизни. — Фред, который раньше и слышать бы не захотел о чем-либо подобном, к моему величайшему удивлению поддерживает Квилпа и настаивает на том же самом, — удар номер один. Моя тетушка прекращает высылку денег и уведомляет меня нежным письмецом из своего захолустья, что она составила новое завещание, в котором обо мне не упомянуто ни единым словом, — удар номер два. Полное отсутствие денег, отсутствие кредита, подвох со стороны Фреда, который вдруг остепенился; требование освободить квартиру — удары номер три, четыре, пять и шесть. Когда на человека обрушивается сразу столько ударов, он уже ни за что не отвечает. Человек сам себя не швырнет в грязь, а если его швырнет в грязь судьба, ее дело снова поставить свою жертву на ноги. Моя судьба навлекла на себя немало хлопот, ну и прекрасно! Я умываю руки и назло ей устроюсь здесь как дома. Так что пусть продолжает в том же духе. — Тут мистер Свивеллер многозначительно кивнул и отвел взгляд от потолка. — А там посмотрим, кто из нас сдастся первый.

Придя к столь глубокомысленному выводу, знакомому нам по некоторым системам нравственной философии, мистер Свивеллер перестал думать о своем падении и, стряхнув с себя унылость, принял весьма непринужденный вид, подобающий таким безответственным личностям, как писцы.

Чтобы окончательно успокоиться и овладеть собой, он приступил к более тщательному осмотру конторы, на что до сих пор у него не было времени: заглянул в картонку из-под парика, в книги, в чернильницу, развязал одну за другой все связки бумаг и перелистал их; вырезал на столе несколько вензелей острым перочинным ножом мистера Брасса и расписался с внутренней стороны угольного ведерка. Утвердив себя таким образом в должности писца, мистер Свивеллер распахнул окно, развалился в небрежной позе на подоконнике и пролежал там до тех пор, пока на улице не появился мальчик из пивной. Дик приказал ему поставить поднос на тротуар, остановил свой выбор на кружке легкого портера, тут же выпил его и произвел полный расчет, чтобы немедленно положить начало будущему кредиту. Потом в контору забегало трое-четверо посыльных от троих-четверык стряпчих одного пошиба с Брассом, и мистер Свивеллер принимал и отпускал их с такой же серьезностью, какую мог бы выказать клоун в подобного рода пантомиме. Когда же с посетителями было покончено, он снова уселся на табуретку и, весело посвистывая, начал набрасывать пером карикатуры на мисс Брасс.

Мистер Свивеллер был все еще погружен в рисование, когда к дому Брасса подъехал чей-то экипаж и вслед за тем послышался громкий стук дверного молотка. Поскольку мистер Свивеллер считал себя обязанным отвечать только на звонки в контору, он преспокойно продолжал рисовать, хотя у него и имелись подозрения, что в доме никого больше нет.

Но это было не так, ибо после повторного и еще более нетерпеливого стука входную дверь отперли, и кто-то, тяжело ступая, поднялся в комнату над конторой. Мистер Свивеллер уже начал подумывать, нет ли в доме второй мисс Брасс — двойняшки дракона, как вдруг к нему постучались.

— Войдите! — крикнул Дик. — К чему такие церемонии! Если посетители будут валить ко мне валом, я туг совсем запутаюсь. Прошу!

— Пожалуйста, будьте так добры, — послышался чей-то тоненький голосок совсем низко от пола, — покажите ему комнату.

Дик перегнулся через стол и узрел маленькую девочку в стоптанных башмаках и в грязном глухом переднике, который оставлял на виду только ее лицо и ступни. С равным успехом эту девочку можно было бы одеть и в футляр от скрипки.

— Ты кто такая? — спросил Дик. Но в ответ снова послышалось: — Пожалуйста, будьте так добры, покажите ему комнату!