Лавка колониальных товаров (СИ)

Вованова морская пехота вступила в дело немного позже. Вован потом рассказывал, что увидев вспыхнувшую над стеной ярчайшую звезду, его воины чуть не попрыгали за борт, и он вынужден был их останавливать кулаками и матом. Потом его озарило, и он крикнул, что к нам на помощь пришел сам Зевс. Дело в том, что из всего греческого пантеона Вован выучил только троих: Зевса, Посейдона и Афродиту. Ну, Посейдон здесь явно не канал, Афродита тоже была не при делах, потому что баба. А вот Зевс пришелся в жилу. Воины воспрянули духом и открыли, можно сказать, ураганный огонь по берегу. А на берегу как раз стояло в ожидании все скифское войско и, когда Бобров перевел туда прожектор, Вовановы бойцы сначала ужаснулись количеству противников, а потом начали опустошать боезапас с удвоенной энергией.

Скифские лучники, ослепленные небесным светом даже, не видели куда стрелять. Это те, кого не охватила всеобщая паника. Остальные об этом даже не помышляли. Поднялся такой шум из слившихся воедино ржания взбесившихся лошадей и воплей всадников, что Вован с трудом удержал своих матросов от прыжков за борт. Такое просто нельзя было спокойно слушать. А арбалетчики вошли в азарт. Подбадривая друг друга воплями «Боги за нас!», они вносили дополнительную сумятицу в ряды врага, которые уже и рядами-то сложно было назвать. Это была просто обезумевшая толпа, которая пыталась удрать, но сама себе мешала.

Со стен усадьбы давно перестали вести стрельбу, потому что дальности арбалетов не хватало, и Бобров теперь освещал мишени для корабельных воинов. Но мишени кончились, прежде чем кончился запас стрел. Вопли отступавших скифов стали стремительно отдаляться.

Бобров, словно подгоняя их лучом прожектора, вдруг заметил на пределе видимости, куда и прожектор-то с трудом доставал, почти у самых ворот Херсонеса, немного правее, блеснувшие медные шлемы и хищные наконечники сарисс. Город все-таки выставил свою фалангу. Бобров никаким боком не будучи тактиком, а тем более стратегом все равно не мог не оценить красоту и своевременность демарша. Даже если фаланга будет просто стоять, демонстрируя уверенность и мощь, этого вполне может хватить, чтобы беспорядочное отступление превратилось в паническое бегство. А если еще найдется, чем преследовать…

Городской стратег оправдал его надежды. Засвистели двойные боевые флейты, задавая ритм шагов, колыхнулась стена больших круглых щитов, и фаланга пришла в движение, словно подметая пространство перед собою частой щеткой длинных копий. Из-за нее полетели глиняные ядра пращников.

Передовые скифы шарахнулись как от наваждения, даже не подумав пустить в ход луки. Если войско осознает себя разбитым — значит, так оно и есть. И в довершение всего, чтобы точка выглядела жирнее, из городских ворот вырвалась немногочисленная, но настроенная очень воинственно, конница.

Если бы дело было вчера, ее бы ожидал неминуемый и быстрый разгром. Но не ныне. А ныне темная ночь только-только начала сменять колер с черного на темно-серый. Звезда, горевшая над ближней усадьбой, погасла и проносящаяся масса конных выглядела просто темным сгустком, если бы не звуковое оформление. Конница обогнула фалангу справа и воздев мечи с воплем врубилась в бегущих. Сзади, убыстряя ритм, засвистели флейты — фаланга пошла широким шагом, чтобы сравняться с таким, лошадь переходит на рысь. Однако, рев сотен глоток «Эниалос!» раздался уже вслед последним всадникам. Городская конница тоже не смогла догнать стремительно улепетывавших скифов, довольствуясь лишь несколькими отставшими.

Дождавшись рассвета, Бобров с башенки у ворот обозрел место действия. Место выглядело впечатляюще. Тут и там были разбросаны словно кучки неопрятного тряпья, в которых торчали стрелы. Это лежали мертвые. Раненые различной степени тяжести оглашали поле битвы криками и стонами. Некоторые пытались ползти или хромать, но надежды уйти далеко у них не было. Повесив головы стояли раненые лошади, те кто мог стоять. Их почему-то было жалко. Может потому, что уж они-то в этой сваре были точно ни при чем.

Ворота внизу открылись, выпуская Евстафия с воинами. Начинался процесс сортировки: кого лечить, кого, соответственно, не лечить. Правда и у тех, кто попадет в разряд излечиваемых, судьба будет незавидная. Плен, он все-таки не родная кибитка. Оно, конечно, греки гребцов на триерах предпочитают вольных, но есть и другие специальности, не хуже. Например, каменоломни. Бобров отвернулся и стал спускаться с башенки.

Возле дальней стены Херсонеса результаты сражения были уже давно зачищены. Фаланга втянулась в ворота, и снаружи не осталось никаких следов.

Некоторое время погодя из ворот выехала колесница, где рядом с возничим стоял сам стратег. Сопровождаемая двумя конными воинами, колесница не спеша направилась в сторону усадьбы. О ее приближении Боброва оповестил молоденький солдат, посланный Евстафием. Бобров предупредил Серегу, чтобы был наготове, вдруг стратег полюбопытствует насчет волшебного огня.

— Да как не хрен делать, — ответил Серега.