Лавка старинных диковин (сборник)

– Не все люди созданы по образу и подобию homo sapiens. Я представляю новое поколение по-человечески думающих и чувствующих машин. Надеюсь, вы понимаете, как важна эмоциональная сторона, ибо как думать без чувств? Да и зачем?

– Получается, вы умеете думать и чувствовать?

– Да, причем самостоятельно. Раньше за подобных мне думали в центре управления, но с развитием миниатюризации эта надобность отпала.

– Так хотели ваши создатели?

– Сомневаюсь. Впрочем, не важно. Мало ли кто чего от меня хотел. Главное, я сам себя вполне устраиваю.

Мы двинулись вниз по реке. Паук указал место назначения – живописную полянку с растущими у воды кипарисами.

– Солнцеед может явиться в любой момент. Вчера при снилось, значит так и будет.

– Это что же, солнцеед вам пригрезился? И так можно обрести друга? – не поверила я.

– Самый надежный способ. Вам, Лина, сны, похоже, в новинку?

– Однажды приснился братик, маленький птенчик. Он пообещал, что мы скоро увидимся.

– Это случится, не сомневайтесь.

– Думаете, он существует?

– Я его не встречал, но если он вам приснился, значит существует наверняка. – Помолчав, он добавил: – Сами понимаете, настало время перемен.

Должно быть, я задремала.

– Это мой друг солнцеед, образец фотосинтетического человека, homo syntheticus, – прозвучали слова паука.

Я открыла глаза. Ростом пять футов, солнцеед смахивал на человека лишь издали. Его туловище, казалось, сплошь состояло из лиан и тыкв-горлянок; голову венчали блеклые побеги.

– Через них он поглощает солнечный свет, – пояснил Паук, – и перерабатывает его во все необходимое для жизни. Солнцеед не разговаривает, но может издавать некоторые звуки. Вот эти, например, означают, что вы ему нравитесь.

– Взаимно, – кивнула я.

На теле солнцееда в какой-то бессвязной последовательности загорались и гасли огоньки.

Паук словно прочел мои мысли.

– Да, он передает информацию световыми сигналами. Не азбукой Морзе. Этот язык мне пока не удалось расшифровать, да и нужды особой нет. Солнцеед вполне понятно говорит со мной во сне.

Паук рассказал, что питается солнцеед солнечным светом и дождем и начисто лишен аппетита в привычном смысле слова. Вся его еда на вкус одинакова, что неудивительно при такой диете. То же и с сексуальными потребностями, поскольку он саморазмножающийся.

– И много таких, как он? – спросила я.

– Солнцеед творит себе подобных почкованием, но официальное производство давно приостановлено. Власти сочли homo syntheticus чересчур инертным. Правильно, ему ведь не нужно зарабатывать на жизнь, а новому человеку такое не пристало.

– Но солнцееда не уничтожили!

– Его вышвырнули как отработанный материал. Посчитали мертвым и бросили на кучу мусора. Однако не так-то просто убить растение. Вдобавок зима выдалась теплая, с дождями, и солнцеед оправился. Я встретил его на городской свалке и привел сюда. Теперь он цветет и пахнет.

– Очень благородно с вашей стороны, господин паук.

– Люди нового образца должны помогать друг другу. Солнцеед обрел место в жизни и призвание.

– И в чем оно заключается?

– В духовной эволюции, кажется. Его плотские радости, если таковые вообще имеются, сведены к минимуму, что дает простор для любви и тяги к прекрасному.

– По мне, просто идеал человека, – сказала я.

– Но он вовсе не человек. Внешность здесь обманчива, это лишь дань антропоморфному сентиментализму его создателей. По сути, солнцеед самый диковинный из нас. Он не подчиняется желаниям в силу отсутствия таковых, не страдает вкусовыми пристрастиями, питаясь исключительно светом, а саморазмножение исключает тягу к сексу. Вдобавок солнцеед не обладает эстетическим чувством ввиду неспособности творить материальные объекты. Не можешь сотворить объект – значит не можешь вникнуть в его суть и полюбить.

– Что же тогда он любит?

– Мне кажется, его разум освобожден для мыслей высокоморального, этического и эстетического плана. Солнцеед любит саму игру жизни, обладая достаточной чувственностью, чтобы оценить вечное торжество этого процесса. В отличие от настоящих людей, эта игра для него не оканчивается смертью, ибо он во всех отношениях бессмертен, творя растения, которые суть продолжение его самого. Из человеческого в нем только любовь к игре. И эта игра сейчас требует, чтобы ты, русалочка, отправилась к морю и нашла своего суженого.

– Я и сама не прочь. А как же вы, господин паук?

– Во мне тоже мало человеческого. Мой организм принимает пищу, но не наслаждается ею. Половое влечение присутствует лишь в слабой форме, не даруя удовольствия от процесса. Металлическая и механическая природа моего тела отлучила меня от плотских тягот и утех.

Вскоре паук и солнцеед ушли, оставив меня в одиночестве.

Размышляя о словах паука, я все явственней понимала, что вступаю в пору чудес. Старые, отжившие свое формы жизни уступали место новым, вроде меня.

Я барахталась на мелководье, помогая себе хвостом, и вскоре выбилась из сил. Вокруг плавали нечистоты – верный признак близости человеческого жилища.

Захотелось передохнуть, подремать. Я закрыла глаза и увидела сон.

Снова снился братик.