Лавкрафт

В тридцатых годах здоровье миссис Говард ухудшилось. Жарким утром 11 июня 1936 года, безнадежно больная раком, она впала в конечную кому. Когда Говард узнал об этом, он вышел из дома, сел в машину и выстрелил себе в голову. Он умер через восемь часов, в возрасте тридцати лет. В своих письмах он намекал на подобное намерение, и доктор Говард давно об этом знал и страшился этого. Лавкрафт писал Прайсу: «Это кажется невероятным — я получил от него обычное большое письмо, датированное 13 мая. Он был обеспокоен здоровьем своей матери, но во всем остальном казался в полном порядке… Никто другой из „банды“ не обладал такой неистовой энергией и естественностью, как Брат Конан… У этого парня талантливость была гораздо более высокого порядка, нежели могли предположить читатели его изданных работ, и по прошествии времени он оставил бы след в настоящей литературе с элементами народного эпоса своего любимого Юго-Запада… Трудно в точности описать, что именно делало его рассказы такими выдающимися, — но настоящий секрет заключается в том, что он был в каждом из них, были ли они коммерческими по видимости или же нет… Он был едва ли не единственным в своей способности создавать подлинное чувство страха и жуткой неопределенности… И этого титана Судьбе пришлось убить, в то время как сотни лицемерных писак продолжают стряпать дутых привидений, вампиров, космические корабли и оккультные детективы!»

Особый талант Говарда, говорил Лавкрафт, заключался в «описаниях, которые не мог повторить ни один писатель, гигантских мегалитических городов древнего мира, вокруг чьих мрачных башен и лабиринтов подземных склепов сохраняется атмосфера существовавших еще до появления человека ужаса и черной магии»[641]. Но Говард был одержим бесом противоречия даже более сильным, чем был у Лавкрафта.

За 1936 год Лавкрафт предпринял незначительные усилия по продаже своих рассказов. На вопрос об этом он надменно ответил: «Касательно отсутствия проталкивания — в мои дни джентльмен не позволял себе заниматься саморекламой, а оставлял ее мелким выскочкам-эгоистам».

Лавкрафт до сих пор смешивал понятие «джентльмен» в смысле «человек превосходных манер, моральных устоев, культуры и вкуса» и слово в более старом значении «собственник». Занятие любым искусством — живописью, музыкой, драматургией, прозой или поэзией — приобретает форму личного времяпрепровождения художника, или развлечения масс, или пропаганды. В идеализированном представлении Лавкрафта искусство должно быть времяпрепровождением художника, но творчество такого рода требует дохода из другого источника. Его-то Лавкрафту и недоставало, хотя он и вел себя так, как если бы считал, что обязан иметь его в качестве награды за свои джентльменские добродетели.

Таким образом, для искусства остаются развлечение и пропаганда, хотя произведение искусства может одновременно являться и тем, и другим. Поскольку искусство Лавкрафта ни в коем случае не было пропагандой, волей-неволей оно служило для развлечения — то есть было отраслью шоу-бизнеса. В развлечении же некоторая самореклама необходима, если художник желает получить справедливую награду, не заботясь о том, что его будут считать «мелким выскочкой-эгоистом».

То, что Шварц, действуя в качестве его литературного агента, продал «В горах Безумия», наконец-то вынудило Лавкрафта призадуматься об агентах. Он обратил внимание на то, что из единственных двух знакомых ему литературных агентов — Отиса Адельберта Клайна и Джулиуса Шварца — первый обладал большим авторитетом и более широкими связями.

Шварц хотел продать английскому издателю сборник лавкрафтовских рассказов под общим названием «Цвет из космоса». Лавкрафт дал добро. Летом, пока тот работал над этим проектом, он отослал Райту рукописи «Твари на пороге» и «Обитателя тьмы» «как простую формальность перед тем, как отдать их Шварцу для некоего британского проекта по переизданию»[642]. Райт сразу купил оба.

Лавкрафт не заключил твердого соглашения с Шварцем, равно как и не содействовал другим, кто выказывал интерес к его работам. Когда Лео Маргулис стал владельцем «Уандер Сториз» (переименованным во «Фрилинг Уандер Сториз») и обратился к Лавкрафту, тот выразил сомнение, что «его заинтересует что-либо из того рода, в котором я пишу». А когда Дерлет предложил попытаться продать его сборник, он уговаривал его не тратить «слишком много энергии на этот проект»[643].

В октябре Уилфред Талман объявил, что хотел бы поработать в качестве агента Лавкрафта. Лавкрафт писал: «У меня и в мыслях нет, что он сможет добиться большего, чем кто-либо другой, но, так как он старый друг, думаю, я должен позволить ему попытаться (поскольку дело касается американского рынка) вперед Шварца или любого другого профессионала… После того как он испробует все свои потенциальные рынки и потерпит неудачу (а он несомненно потерпит!), я, возможно, дам попытаться и точно так же ничего не добиться Шварцу».