Лавкрафт

Однако, пусть Лавкрафт и проштудировал все книги Мейчена, новых тем для собственных рассказов он оттуда почерпнуть не мог. И мысль об иной, непереносимой реальности, скрытой от нас пленкой повседневности, и представление о «тайных народах», до сих пор обитающих в укромных уголках Земли, и даже идея запретного знания, которого не нужно касаться ни в коем случае, — все эти построения, так или иначе возникающие в текстах Мейчена, уже появлялись в ранних рассказах самого Лавкрафта. Из книг валлийца он взял разве что более пристальное внимание к детективным подробностям сюжета да отдельные детали, вроде «письмен Акло», заимствованных из повести Мейчена «Белые люди» и упомянутых в крупном рассказе Лавкрафта «Ужас в Данвиче».

С 1923 г. Лавкрафт заговорил «во весь голос», крепко и уверенно, на глазах превращаясь в главного автора «литературы об ужасном» в США.

В этом году он создал сразу три великолепных рассказа — «Крысы в стенах», «Праздник» и «Неименуемое».

Все исследователи, да и практически все читатели Лавкрафта однозначно воспринимают «Крыс в стенах» как один из шедевров мастера. При этом рассказ почти не содержит элементов сверхъестественного и связан с одной из наименее интересных тем в лавкрафтиане — теме «вырождения и родового проклятия». Главный герой «Крыс в стенах» американец Уолтер Делапоэр возвращается на родину своих предков, в Англию, чтобы восстановить родовое поместье. О замке Эксхэм-Праэри издавна ходили мрачные легенды, намекавшие на преступления его хозяев. Одной из наиболее жутких подробностей в этих преданиях была история о мириадах крыс, населявших замок: «Однажды грязные полчища алчных паразитов лавиной вырвались из замка, пожирая на своем пути кур, кошек, собак, поросят, овец. Их ярость утихла после того, как они загрызли и двоих крестьян. Произошло же это якобы через три месяца после упоминавшейся выше трагедии, унесшей последних обитателей замка»[144].

Делапоэр сумел восстановить поместье, но уже в первую же ночь в родовом гнезде он услышал, как крысы скребутся в стенах. Разыскивая источник шума, герой и его друг Эдвард Норрис обнаруживают в подвале ход, ведущий в пещеры под замком. В этих пещерах они натыкаются на тысячи человеческих скелетов и делают жуткое открытие — предки Делапоэра были людоедами и практиковали ритуальные убийства. «Четвероногих людей (среди них нам встретилось несколько более современных скелетов прямоходящих) содержали в загонах, откуда они потом вырвались, гонимые голодом или страхом перед крысами. Узников были целые стада, откармливали их, очевидно, фуражными овощами, разложившиеся остатки которых тоже были здесь, утрамбованные в каменные закрома доримской постройки. Теперь стало ясно, почему мои предки содержали такие огромные сады — о, Боже, дай мне забыть это. Для чего предназначались узники, тоже не приходилось спрашивать»[145]. Шок от неожиданного откровения пробуждает в Делапоэре его худшие родовые черты: он убивает друга и пытается растерзать его труп. (Идея каннибализма из «Крыс в стенах» несомненно восходит к «Картинке в старой книге», и намеки на «особенную сущность» членов рода Делапоэров также восходят к упоминаниям об «особой пище» из этого рассказа — «они представляют моих предков порождением демонов, среди которых маркиз де Сад и Жиль де Ретц показались бы невинными детишками, и приписывают им вину за случавшиеся на протяжении нескольких поколений исчезновения людей»[146].)

В этом тексте Лавкрафт совершил прорыв к своей «фирменной» псевдореалистической манере, при которой он указывает конкретные даты произошедших событий или стремится четко отметить географическое расположение места, где якобы случилось немыслимое. Вот и этот рассказ начинается с определенной даты — «16 июля 1923 года, после окончания восстановительных работ, я переехал в Эксхэм-Праэри»[147]. Этот нехитрый, но вполне действенный прием, при помощи которого усиливается подсознательное доверие читателей к описанию событий, Лавкрафт использовал в целом ряде своих самых известных текстов.

Исследователи, в частности С.Т. Джоши, считают, что на финальную сцену «Крыс в стенах» повлиял рассказ И. Кобба «Неразбитая цепь», в котором герой, обладавший небольшой примесью негритянской крови, в минуту опасности кричит так, как вопили его предки, преследуемые носорогом. Возможно, Лавкрафт и читал этот рассказ, но текст Кобба был в самом лучшем случае лишь одним из толчков, приведших к созданию лавкрафтовского шедевра ужасающего. Эпизоды с дегенерацией и возвращением «памяти предков» присутствуют уже в «Артуре Джермине», а в записной книжке Лавкрафта упоминается сюжет о человеке, раскрывшем страшный секрет в подвале старого замка. Сам писатель вспоминал, что на главную идею рассказа его навел треск старых обоев, раздавшийся у него дома посреди ночи.