Лавр Корнилов

Нельзя сказать, что жестокость была чертой характера Корнилова. Он лишь сказал то, о чем думало большинство добровольцев, не исключая и старших начальников. Тот же Алексеев не протестовал против расправ над пленными. Деникин впоследствии, когда ему пришлось стать во главе белых армий Юга, категорически противился любым попыткам отменить смертную казнь. Алексеев и Деникин были просто большими дипломатами и не всегда высказывали свои мысли вслух.

Что касается Корнилова, то у него были свои, правда, достаточно специфические представления о законности. В числе взятых в Лежанке пленных было несколько офицеров-артиллеристов, командовавших батареей красных. В горячке первых минут после боя их тоже хотели расстрелять. Однако Корнилов воспротивился этому на том основании, что наказать офицера может только суд. В итоге наскоро собранный военно-полевой суд оправдал арестованных. Получилось, что жизнью своей они оказались обязаны именно Корнилову.

Так или иначе, но слухи о расстрелах в Лежанке быстро распространились по окрестным селам и станицам. Это в немалой мере повредило репутации Добровольческой армии. Белые, рассчитывавшие найти на Кубани отдых и поддержку, столкнулись здесь с открытым сопротивлением.

НА КУБАНИ

В Лежанке добровольцы простояли полтора дня. Утром 23 февраля (8 марта) армия вновь тронулась в путь и уже вскоре вступила в пределы Кубанской области. К вечеру остановились в станице Плосской. Местные жители оказались радушны и приветливы. Это стало неожиданным для добровольцев, уже привыкших к взглядам исподлобья. Настроение сразу поднялось, на какое-то время показалось, что все беды уже позади.

На следующий день армия двинулась на запад и в сумерки вступила в станицу Незамаевскую. Здесь впервые белые получили заметное пополнение. К армии присоединились около полутораста человек молодых казаков, из которых были сформированы пешая и конная сотни. Надежда на то, что беглецы наконец нашли свою «землю обетованную», понемногу превращалась в уверенность. Деникин писал: «Это настроение проходило, словно невидимый ток, по всему добровольческому организму и одинаково захватывало мальчика из юнкерского батальона, полковника, шагавшего в рядах Офицерского полка, бывшего политического деятеля, трясущегося на возу в обозе, и… самого командующего армией» ^{557}.

Однако время для благодушия еще не настало. Добровольческой армии предстояло пересечь железную дорогу на участке между станциями Тихорецкая и Сосыка. Было известно, что там располагаются большие силы красных, а перегон между станциями постоянно контролируют бронепоезда. Рассчитывать можно было только на неожиданность.

Переход из Незамаевской до станицы Веселой оказался неожиданно коротким. Армия встала на дневку, не пройдя и 15 верст. Добровольцы, уже научившиеся угадывать замыслы командующего, поняли, что предстоит ночной марш. Действительно, около девяти вечера был получен приказ следовать дальше. Армия двинулась на запад, в направлении станции Сосыка, но через десять верст круто повернула к югу. Корнилов понимал, что у красных повсюду хватает осведомителей, и надеялся этим маневром обмануть противника. Добровольцы старались не производить лишнего шума, разговоры и курение были строго запрещены. Один из участников похода вспоминал: «В полной тишине шли всю ночь. Руки немели от винтовок, ноги наливались тяжестью, глаза слипались, одолевал сон, но шли и шли безостановочно в эту холодную, сырую ночь» ^{558}. В темноте перешли мост через речку Тихонькую, но орудия застряли на болотистом берегу. Пришлось потерять около двух часов на то, чтобы из соломы и камыша соорудить временную гать.

На рассвете вышли к железнодорожному переезду. На всякий случай инженерная рота привела в негодность рельсы по обе стороны от него. Под охраной Офицерского полка армия и обоз начали перебираться через пути. Большая часть людей и повозок прошли вполне благополучно, но в последний момент с севера, со стороны Сосыки, подошел бронепоезд красных и открыл огонь по переезду. Оказалось, что рельсы были подорваны слишком близко. Однако добровольческая батарея артиллерийским огнем отогнала вражеский бронепоезд, и вся операция обошлась без жертв.

Переночевали в Старолеушковской. На следующий день, никем не преследуемые, добровольцы совершили переход к станице Ираклиевской, где задержались почти на два дня. Утром 1 (14) марта армия выступила на юг в направлении станицы Березанской. Предполагалось, что здесь, вдали от железной дороги, риск натолкнуться на красных был минимальным. Тем более неприятным сюрпризом стало то, что на подходе к Березанской добровольцев встретил шквальный огонь из винтовок и пулеметов. Бой был коротким: атака Корниловского и Офицерского полков заставила противника покинуть окопы и отступить. Одновременно конный дивизион полковника Гершельмана обошел Березанскую и преследовал противника до станицы Журавской, находившейся в десяти верстах южнее.