Лавр Корнилов

Корнилов попросил полчаса для обдумывания ответа. По прошествии этого срока разговор возобновился. Главковерх повторил, что ни на секунду не думал поднимать мятеж. Он неоднократно говорил, что не мыслит себе правительства без участия Керенского и Савинкова. Именно такие инструкции и были даны Львову. «Я вновь повторяю, что мне интересы моей Родины, сохранение мощи армии дороже всего. Свою любовь к Родине я доказал много раз, рискуя собственной жизнью, и ни вам, ни остальным министрам правительства не приходится напоминать мне о долге перед Родиной». Корнилов сказал, что решение о его отставке навязано изменниками и предателями и подчиниться ему равнозначно бегству с поля битвы. «В полном сознании своей ответственности перед страной, перед историей и перед своей совестью, я твердо заявляю, что в грозный час, переживаемый нашей Родиной, я со своего поста не уйду»^{377}.

Как ни странно, но этот жесткий ответ разрядил обстановку. Савинков в ответной реплике назвал происходящее «недоразумением» и пообещал доложить о разговоре правительству. Маклаков, вступивший в беседу в последние минуты, выразил уверенность в том, что все случившееся — одна большая ошибка. Впрочем, он мягко намекнул, что Корнилов может быть неверно проинформирован о политическом положении. Любая попытка установления военной диктатуры приведет только к истреблению офицеров и гибели армии. Разговор закончился вполне спокойно, собеседники были любезны и вежливы. Хронометр в аппаратной показывал 17 часов 50 минут.

Отказ Корнилова подчиниться предписанию об отставке существенно усложнял ситуацию. С другой стороны, готовность обеих сторон признать происшедшее недоразумением оставляло шансы для мирного улаживания конфликта. Однако поведение Керенского перечеркнуло любую возможность компромисса. Когда Савинков вернулся во дворец, первым, кого он встретил, был Н.В. Некрасов. Он резко сказал, что из-за попыток Савинкова договориться с Корниловым правительство уже опоздало. Савинков не понял, о чем идет речь, и направился к Керенскому. Здесь он узнал, что еще за два часа до этого обращение, объявлявшее Корнилова изменником, было передано в газеты и на радиостанции. Стала ясна и реплика Некрасова: именно он настоял на том, что ждать больше нельзя. По инициативе Керенского и Некрасова по всем железным дорогам была разослана телеграмма, предписывавшая любым путем задержать продвижение к Петрограду войск мятежников. Одновременно Керенский телеграфировал главнокомандующему Северным фронтом генералу В.Н. Клембовскому, приказывая ему временно вступить в должность Верховного главнокомандующего. Перед Савинковым Керенский впрямую поставил вопрос: с ним он или нет. Оказавшись перед выбором, Савинков снова уступил и принял назначение военным генерал-губернатором Петрограда. В его обязанность входило организовать оборону города от корниловских войск, то есть собственноручно похоронить свой же замысел.

В эти часы в Зимнем шли бесконечные совещания. День сменялся ночью, но никто этого не замечал, участники совещаний если и спали, то урывками, пристроившись где-нибудь поблизости. Керенский понимал, что противостоять Корнилову он сможет только опершись на человека, столь же влиятельного в офицерских кругах. Выбор его пал на генерала Алексеева, когда-то отправленного в отставку по инициативе самого Керенского. Алексеева начали искать, но выяснилось, что он накануне выехал к семье в Смоленск. По всему пути его следования были даны телеграммы, генерала нашли на половине дороги и экстренным поездом привезли в Петроград.

Алексеев приехал в столицу в час ночи 28 августа. На вокзале его встретил Вырубов и на автомобиле отвез в Зимний. От Вырубова Алексеев впервые узнал о происходящих событиях. Керенский предложил Алексееву принять на себя обязанности Верховного главнокомандующего. Ознакомившись с деталями случившегося, Алексеев высказал убеждение в том, что дело следует закончить соглашением, а Корнилова оставить на прежнем посту^{378}. Но Керенский был непреклонен, он заявил, что никаких соглашений с Корниловым быть не может.

В четыре часа утра 28 августа в Зимнем дворце состоялось совещание, на котором помимо Керенского и Алексеева присутствовали Вырубов, Савинков и бывший министр иностранных дел Терещенко. По словам Савинкова, все, кроме самого премьера, были согласны в том, что «ультиматум» Львова есть не более как недоразумение^{379}. В тот день многие предпринимали попытки переубедить Керенского, но всякий раз неудачно.