Лавр Корнилов

Командующий принял Савинкова и Филоненко по первому требованию. Внешне он был спокоен, хотя плотно сжатые губы выдавали его волнение. «Генерал, — обратился Савинков к Корнилову, — я знаю, что если сложатся обстоятельства, при которых вы должны будете меня расстрелять, вы меня расстреляете». Выдержав паузу, он прибавил: «Но если условия сложатся так, что мне придется вас расстрелять, я тоже это сделаю»^{237}. Все это звучит театрально до крайности, но вполне вписывается в манеру Савинкова. Корнилова, как ни странно, подобное начало разговора не смутило. Савинков заявил, что как революционер он является категорическим противником любой диктатуры. После короткого молчания Корнилов ответил, что лично он к диктатуре не стремится.

Савинков полагал, что он умеет разбираться в людях. Правда, история с предательством Азефа, которое он так долго отказывался признать, вызывает сомнения в этом его качестве. Локкарт писал о Савинкове: «Он так долго общался со шпионами и провокаторами, что, подобно герою одного из своих романов, он сам не знал, предает ли он себя, или тех, кого хотел предать»^{238}. Во всяком случае, Корнилову Савинков поверил. В показаниях комиссии по «корниловскому делу» он говорил, что из общения с Корниловым убедился в том, что тот «не только разделяет мой взгляд на необходимость твердой революционной власти, осуществляемой Временным правительством, но является тем человеком, который, стоя близко к Временному правительству, сможет взять на себя всю тяжесть проведения решительных мер для поднятия боеспособности армии»^{239}.

Для Корнилова знакомство с Савинковым тоже стало важным рубежом. Теперь у него появилась солидная политическая поддержка, а значит, трамплин для выхода на новый уровень. Не очень понятно, в какой мере это способствовало его выдвижению на пост главнокомандующего Юго-Западным фронтом. Керенский, во всяком случае, отрицал наличие каких-то рекомендаций при назначении Корнилова. Но уже в штабе Юго-Западного фронта Корнилов и Савинков действуют в полной мере заодно.

ВО ГЛАВЕ ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА

Корнилов официально вступил в командование Юго-Западным фронтом в 7 часов вечера 7 июля 1917 года. Обстановка на фронте в этот момент была крайне серьезной. Вражеский прорыв на участке, занимаемом 11-й армией, грозил вылиться в общую катастрофу. Посланные на ликвидацию прорыва части 49-го корпуса в большинстве случаев отказывались выполнять приказы или отступали при первых же выстрелах артиллерии противника. Под угрозой оказался Тарнополь, где располагалась главная тыловая база фронта. Прикрывавший город 1-й гвардейский корпус в ночь на 7 июля самовольно покинул позиции.

Фронт рушился как карточный домик. Командующий 7-й армией генерал В.И. Селивачев, опасаясь флангового удара, был вынужден отдать приказ об отступлении. В этих условиях 8-я армия, продвинувшаяся далеко вперед, могла оказаться отрезанной от основных сил. Верховный главнокомандующий генерал А.А. Брусилов приказал Корнилову «при первой к тому необходимости отвести правофланговые корпуса 8-й армии на надежный рубеж с целью избегнуть окончательного поражения. Сократить фронт и иметь возможности образовать сильные резервы»^{240}. 9 июля новый командующий армией генерал А.В. Черемисов, получивший известность взятием Галича, приказал начать отход.

Паника и дезорганизация не обошли стороной и 8-ю армию. Покидая Станислав, русские войска устроили в городе кровавый погром. В воспоминаниях генерала П.Н. Врангеля мы находим страшную картину этих дней: «Город горел в нескольких местах, толпа солдат, разбив железные шторы, громила магазины. Из окон домов неслись вопли, слышался плач. На тротуаре валялись разбитые ящики, сломанные картонки, куски материи, ленты и кружева вперемешку с битой посудой, пустыми бутылками из-под коньяка. Войсковые обозы сплошь запрудили улицы. На площади застряли артиллерийские парки. Огонь охватывал соседние дома, грозя ежеминутно взрывом снарядов»^{241}.

Приказом по армиям Юго-Западного фронта от 10 июля 1917 года Корнилов предписал остановить вражеское наступление на линии реки Серет. Однако войска к этому времени уже перестали подчиняться командованию. Уже на следующий день 1-й гвардейский корпус, оборонявший Тарнополь, без боя отступил на восток. Противнику достались гигантские запасы снарядов и продовольствия на общую сумму больше 3 миллиардов рублей.

Ставка требовала от Корнилова принять все меры к прекращению отступления. По приказу Брусилова в помощь Юго-Западному фронту были переброшены два корпуса с Западного и Румынского фронтов. Но и это не помогло.

В донесениях, направляемых в Ставку, Корнилов указывал, что в создавшейся обстановке единственно возможным представляется дальнейший отход. Задачей фронтового и армейского командования, по его мнению, должны стать придание отступлению организованного характера и подготовка новой линии обороны.