Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

Неслучайно в этой речи Сталин вложил столько злости в слова о Виссарионе Ломинадзе. В 1930 году этот 32-летний высокий партийный чин, возглавляя коммунистов Закавказья, проявил себя с точки зрения вождя как опасный заговорщик. Сталину донесли, что Ломинадзе в компании с одним из основателей комсомола, членом редколлегии «Правды» Лазарем Шацкиным и старым большевиком, председателем Совнарокма РСФСР Сергеем Сырцовым договариваются совместно выступить на осеннем пленуме ЦК ВКП(б) с критикой сталинской экономической политики и требованием сместить его с должности Генерального секретаря. При этом, например, Сырцов называл Генсека «тупоголовым человеком, который ведет страну к гибели». Взгляды оппозиционеров разделяли ряд знакомых им партийных и комсомольских работников.

Получив информацию об этих встречах, Сталин добился изгнания троих главных заговорщиков из ЦК, публичного разоблачения их как «право-левацкого блока» и покаяния. В Закавказской газете «Заря Востока» целый месяц продолжалась кампания по осуждению «ломинадзовщины».

При этом Сталин не смог выгнать заговорщиков из партии и возбудить уголовные дела, как это уже было с троцкистами, зиновьевцами, частью рабочей оппозиции и т. д. из-за молчаливого сопротивления большинства тогдашнего Политбюро, в том числе Серго Орджоникидзе. Вероятно, с этого момента у Сталина и возникла идея о необходимости смены коммунистического руководства Закавказья. Людей Орджоникидзе должны были заменить люди Сталина.

После дела Ломинадзе Сталин искал новых руководителей Грузинской партийной организации. Видимо, он хорошо понимал, что Лаврентий Берия не может быть своим для старых большевиков, возглавлявших Грузию. Они видели в нем беспринципного карьериста, с которым нельзя иметь близких отношений, а только формальные служебные. Конечно, своей карьере Лаврентий Берия был обязан все тому же Орджоникидзе и, как мог, демонстрировал свою прямо-таки собачью преданность хозяину. В честь Орджоникидзе Берия назвал своего сына – Серго. Письма Берии к своему покровителю порою напоминали любовную поэму:

Мой дорогой Серго!

Ваше отношение и доверие ко мне давало и дает энергию, инициативу и уменье работать. Серго, кроме Вас, у меня нет никого, Вы для меня больше чем отец, брат. Я Вами дышу и живу. И чтобы подвести Вас, – я не способен, я скорее пулю пущу себе в голову, чем не оправдать Вашего ко мне отношения. Насколько в силах и насколько позволяло уменье и знание, я самым добросовестнейшим образом работал, если были и есть ошибки, то не по умыслу.

Крепко жму руку и целую.

Ваш Лаврентий Берия.

Но эта собачья преданность, с точки зрения Сталина, человека проницательного и в высшей степени циничного, не много значила. Понятно, что только таким образом, с помощью всемогущего тогда на Кавказе Серго, Лаврентий мог сделать карьеру. В начале 1930-х годов Берии придется отказаться от сыновьего отношения к Орджоникидзе.

После дела Ломинадзе Сталин все более охладевает к Серго. Начинается чистка Закавказья от назначенных Орджоникидзе людей; она сопровождается кадровой чехардой. Менее чем за два года сменились четыре первых секретаря Закавказского комитета партии, четыре первых секретаря республиканской компартии, три председателя правительства Грузии.

Такое впечатление, что Сталину на своей родине просто не на кого было опереться. В Москве он черпал новые кадры из своего секретариата, кого выдвигать в Тбилиси – не понимал. Сталину приходилось находить надежные кадры через голову Орджоникидзе. Одним из таких людей был, по-видимому, глава Абхазии Нестор Лакоба.

Нестора Лакобу Иосиф Сталин знал еще со времен Гражданской войны и ежегодно встречался с ним во время летнего отдыха, который предпочитал проводить в Абхазии. Сближали вождя с Нестором и схожие детали их биографий: тот тоже рос без отца и учился в Тифлисской духовной семинарии. Нестор Лакоба – характерный для 1920 года лидер небольшого народа, старавшийся совместить коммунистическую идеологию и верность национальным традициям. Исключительно обаятельный, гостеприимный, отважный и умный человек, он пользовался популярностью среди верхушки партии. Сталин так полюбил отдыхать в Абхазии, что для него было построено в общей сложности пять дач: у Холодной Речки, в Новом Афоне, у озера Рица, в поселке Мюссера и на территории дендропарка в Сухуми.