Лавсаик, или повествование о жизни святых и блаженных отцов

Итак, сей славный муж, узнав дом, пошел туда и сказал прислуживавшей ей старице: «Скажи девице, что один монах непременно желает с нею видеться». Старица отвечала ему, что эта затворница много лет никого не видит. Но он повторил: «Поди скажи, что я должен с нею видеться, ибо меня послал к ней Бог». Однако ж она и тут не послушалась. Пробыв три дня, Серапион наконец увидел её и сказал: «Что ты сидишь здесь?». «Я не сижу, — отвечала она, — а иду». «Куда же ты идешь?» — спросил её Серапион. «К Богу моему», — отвечала девица. «Жива ты или умерла?» — говорит ей раб Божий. «Верую Богу моему, что умерла для мира, — отвечает она, — ибо, кто живет по плоти, тот не пойдет к Богу». Услышав сие, блаженный Серапион сказал: «Дабы уверить меня в том, что ты умерла для мира, сделай то, что я делаю». Она отвечала ему: «Приказывай, но только возможное, и я сделаю». «Для мертвого, подобного тебе, все возможно, кроме нечестия, — отвечал он и потом сказал ей: — Сойди вниз и пройдись». «Я не выхожу двадцать пять лет, — отвечала она ему, — как же теперь пойду?». «Вот, — сказал Серапион, — не говорила ли ты: "Я умерла для сего мира"? Очевидно поэтому, что и мир для тебя не существует. А если так, то мертвый ничего не чувствует и для тебя должно быть совершенно равно — выйти или не выйти».

Девица, услышав это, пошла. Когда она вышла вон и дошла до одной церкви, блаженный, вошедши в церковь, сказал ей там: «Если хочешь уверить меня в том, что ты умерла и уже не живешь для людей, чтобы угождать им, сделай то, что я могу сделать, и тогда убедишь меня, что ты действительно умерла для сего мира». «Что же должна я сделать?» — спросила девица. «Сними с себя все платье, как вот я, — сказал он, — положи его на плечи и ступай по городу, а я без стыда пойду вперед тебя в таком же виде». «Но если, — отвечала она, — я сделаю это, то многих соблазню таким бесстыдством и кто–нибудь скажет, что это сумасшедшая или беснующаяся». «А тебе что за дело, если это скажут, — отвечал блаженный Серапион. — Ведь ты говоришь, что умерла для людей, а мертвецу нет никакой нужды до того, бранит ли кто его или смеется над ним, потому что он нечувствителен ко всему». Тогда говорит ему эта девица: «Прошу тебя, прикажи мне сделать другой какой угодно подвиг, и я сделаю; теперь я не дошла ещё, а только молюсь о том, чтобы дойти до такой степени». После этого раб Божий, бесстрастный Серапион, сказал ей: «Смотри же, сестра, не величайся, будто ты святее всех, и не хвались, что умерла для сего мира. Ты вот узнала, что жива ещё и угождаешь людям. Я могу быть более мертвым, нежели ты, и что я умер для мира, могу доказать делом — именно тем, что равнодушно взираю на него, ибо, не стыдясь и не соблазняясь, могу сделать то, что приказывал тебе». Сими словами научив её смиренномудрию и сокрушив её гордость, блаженный оставил её совершенною и удалился от нее.

Такова жизнь Серапиона, мужа бесстрастного и в высшей степени нестяжательного. Много славных и удивительных дел, относящихся к бесстрастию, совершил добродетельный мудрец Христов, но мы из многого описали немногое и показали чистоту его жизни. Сей бессмертный муж умер на шестидесятом году жизни и погребен в самой пустыне.

О Евагрии, знаменитом диаконе

Находя несправедливым умолчать о делах Евагрия, знаменитого диакона Христова, мужа жизни апостольской, — напротив, признав за справедливое предать оные писанию для назидания читателей и прославления благости Спасителя нашего, я предложу сначала, как поступил он в монашество и как, потрудившись достойно своего обета, скончался в пустыне пятидесяти четырех лет, по словам Писания: Скончався вмале исполни лета долга, угодна бо бе Господеви душа его (Прем. 4, 13–14).

Родом был он понтиец, из города иберийского, сын пресвитера, и святым Василием, архиепископом Кесарийским, поставлен в чтеца к Церкви Аргосской. По преставлении же святого архиепископа Василия, святой Григорий, епископ Нисский, брат архиепископа Василия, стяжавшего славу апостольскую, мудрейший, бесстрастнейший и весьма знаменитый ученостию, обратив внимание на способности Евагрия, рукоположил его во диакона. Пришедши оттуда на Великий Собор Константинопольский, святой епископ Григорий оставил его у блаженного епископа Нектария, как искуснейшего в опровержении всех ересей. И стал он славиться в великом городе, мужественно побеждая словами всякую ересь. Случилось, что этот муж, которого во всем городе уважали за отличную честность нравов, был уязвлен страстною любовию к женщине, как он сам рассказывал нам после, когда уже освободился от сего искушения. Женщина взаимно полюбила его, а она была из знатного дома. Евагрий, боясь Бога, стыдясь своей совести, представляя себе скверну порока и злорадование еретиков, усердно молил Бога воспрепятствовать намерению женщины, которая, быв распалена страстию, усиливалась вовлечь его в грех. Он хотел удалиться от нее, но не мог, удерживаемый узами её одолжений.