Лавсаик, или Повествование о жизни святых и блаженных отцов

Еще рассказывал нам раб Христов Пафнутий, ученик сего доблестного подвижника. В один день, когда блаженный и бессмертный Макарий сидел в сенях кельи своей и беседовал с Богом, гиена принесла к нему своего детеныша — слепого. Толкнув головою в дверь сеней, она вошла к Макарию, который в это время еще сидел тут, и бросила детеныша к ногам его. Святой Макарий взял его и, плюнув ему в глаза, сотворил молитву, и он тотчас стал видеть, а мать накормила его и ушла с ним. На следующий день гиена принесла святому и блаженному Макарию кожу большой овцы. Увидев эту кожу, святой сказал гиене: «Ты растерзала у кого-нибудь овцу — иначе откуда тебе взять кожу? Я не возьму от тебя того, что добыто несправедливостью». Гиена, опустив голову к земле, стала на колени у ног святого и подавала ему кожу. Но он говорит ей: «Я сказал, что не возьму, ежели не дашь клятвы, что не станешь больше есть овец у бедных». При этом она опять опустила голову, как будто соглашаясь на слова святого. Кожу эту раб Христов отдал святому и блаженному Афанасию Великому. И блаженная раба Христова Мелания сказывала мне, что она брала эту кожу у святого и дивного мужа Макария под именем дара гиены. И что удивительного, если людям, распявшимся миру, и гиена, ими облагодетельствованная, приносит дары во славу Бога и в честь рабов Его? Тот, Кто перед Даниилом-пророком укротил львов, дал смысл и этой гиене.

Говорят еще о святом Макарии, что он с того времени, как крестился, никогда не плевал на землю, а теперь уже шестьдесят лет минуло, как он принял Крещение. Крестился же верный раб Христов и бессмертный Макарий на сороковом году своей жизни.

Видом этот непобедимый подвижник Христов был таков (я должен и об этом сказать тебе, раб Христов: быв его современником, я, недостойный, хорошо знал его): он был согбен и сухощав. Волосы росли только на губе, да еще на конце подбородка было их немного — от чрезмерных трудов подвижнических даже борода не росла у него.

Однажды впал я в великую тоску и, пришедши к сему святому, сказал ему: «Авва Макарий! Что мне делать? Смущают меня помыслы, говоря мне: “Ты ничего не делаешь здесь, ступай отселе”». Святой отец отвечал мне: «Скажи твоим помыслам: “Для Христа я стерегу стены”».

Из множества великих чудес и подвигов славного и доблестного Макария только эти описал я тебе, христолюбивый и любознательный раб Божий!

Дивный муж этот рассказывал нам еще вот какое чудо: во время преподания Таин Христовых (он был пресвитер), я никогда сам не подавал приношения Марку-подвижнику, но замечал, что с жертвенника брал оное Ангел и подавал ему. Впрочем, я видел только кисть руки, подающей ему Причастие.

О Марке

Марк, о котором упомянуто в конце предыдущего сказания, еще в юности знал наизусть писание Ветхого и Нового Завета. Он был чрезвычайно кроток и скромен, как едва ли кто другой. В один день на досуге пошел я к нему — он был уже в глубокой старости — и, севши у дверей его кельи (как новоначальный, я считал его выше человека, и он действительно был таков), стал прислушиваться, что он говорит или что делает. Совершенно один внутри кельи, почти столетний старец, у которого уже и зубов не было, он все еще боролся с самим собой и с диаволом и говорил: «Чего еще ты хочешь, старик? И вино ты пил, и масло употреблял — чего же еще от меня требуешь? Седой обжора, чревоугодник, ты себя позоришь». Потом, обращаясь к диаволу, говорил: «Отойди же наконец от меня, диавол, ты состарился со мной в нерадении. Под предлогом телесной немощи заставил ты меня употреблять вино и масло и сделал сластолюбцем. Ужели и теперь еще я чем-нибудь тебе должен? Нечего более тебе у меня похитить, отойди же от меня, человеконенавистник». Потом, как бы шутя, говорил самому себе: «Ну же, болтун, седой обжора, жадный старик, долго ли быть мне с тобою?»

О Моисее Эфиоплянине