Лазарь

Закончив с лутом парень посмотрел на разрушенный в пылу схватки свой дом, от которого осталась только груда сломанных досок и бревен.

— Может и к лучшему, — сказал он, разворачиваясь на своей коляске, а с его щеки стекала одинокая слезинка.

— Мууу.

Вся жизнь парня прошла в этом ветхом доме. Он вспомнил, как в детстве бабушка выносила его на руках и сажала рядом с кустами смородины, которую он хватал горстями с веток и запихивал в рот. Вспомнил запах пирожков, доносившийся из дома пока он сидел во дворе. Вспоминались и плохие моменты, когда местная детвора дразнила его пеньком, а также то, как с завистью смотрел на ту же шпану, которая радостно шла купаться на речку в жаркий день. Но все-таки воспоминания в основном были хорошими и касались его бабушки, которая изо дня в день заботилась о нем, а он воспринимал это все как должное. Не понимая, насколько сложно было ей заботится о ребенке-инвалиде. И вот сейчас, смотря на целую жизнь, разбитую в щепки, он по-настоящему загрустил.

— Мууу, — грустно издал Тарас, подойдя к сараю, который долгие годы служил ему загоном.

Парень посмотрел на быка, который, как человек, грустил о прошлом. И вспомнил, как не дал бабушке отправить его на бойню, бившись в истерике, не желая отпускать единственного друга. И бабушка всё же оставила его, не смотря на тот тяжелый труд по уходу за бесполезной скотиной. Оба они были обузой для старой женщины, которая изо дня в день тратила все свои силы на заботу о них.

— Ладно, погрустили, и хватит, — сказал парень и развернул свою коляску в сторону дороги, идущей из деревни.

— Мууу — издал бык и встал рядом с парнем.

Глава 8

"Бульк, бульк, бульк" Колотили капли дождя по поверхности воды. Осень наконец-то пришла, хоть и с запозданием. Даже ветер своими порывами начал пронизывать прохладой. Я почувствовал в этот какой-то злой символизм, смотря на обрубок, оставшийся вместо правой голени. "Последняя осень", крутилась строчка песни у меня на языке.

Грусть охватила меня целиком и тут я вспомнил о новом умении, которое получил за убийство Цербера. Долго не думая, я попытался активировать реверс. Всё вокруг как-то причудливо исказилось, но я даже не смог понять, в чем само действие реверса. Никакого эффекта после применения я не заметил, не считая странного восприятия всего происходящего вокруг.

"У вас недостаточно маны", появилось сообщение перед глазами. Моего приличного запаса маны хватило лишь на одно использование реверса. Это вообще, как понимать. Ничего не поняв, я продолжил сидеть на берегу, наблюдая за каплями дождя, колотившими о поверхность воды.

— Лазарь, тебя уже несколько часов ищут, а ты вот где. Давай вернемся в лагерь, я тебе помогу. — Насквозь мокрая Саша попыталась приподнять меня за руку.

— Не надо, дай мне собраться с мыслями. — Выкрутился я из ее рук, продолжая смотреть на поверхность воды. — Скажи всем, что со мной всё в порядке. И да, я сам вернусь. Хотя, если не сложно, найди какую-нибудь длинную и крепкую палку.

— Хорошо. — Сказала Саша и, над чем-то задумавшись, после добавила: — Спасибо.

— Тебе не кажется, что мы постоянно говорим друг другу спасибо, это как-то странно. Вот, принесешь ты палку, и я скажу тебе спасибо. Какой-то замкнутый круг "спасиб". — Попытался разрядить гнетущую обстановку я.

Саша улыбнулась, похлопала меня по плечу и удалилась в сторону леса, который стоял на берегу осиновки, недалеко от нас.

Не знаю почему, но мне было неприятно, когда из-за меня кто-то грустит. Может, это был какой-то извращенный эгоизм. Моя печаль только моя, и нехрен лезть в неё. Я и правда не знаю.

Под шум дождя пролетел весь день, и только под вечер Бугор пришёл и поставил походную палатку на берегу реки. Он даже принес несколько кусков жареного мяса. Опять сжег, подумал я, вгрызаясь в немного обугленные с одной стороны куски шашлыка.

На утро ко мне снова заглянул Бугор и сообщил, что они собираются на вылазку в город за мясом и припасами. Я не стал возражать и просто пожелал им удачи. Мне конечно хотелось отправиться с ними, но я понимал, что для меня, как для бойца, уже всё кончено. В этом жестоком мире я стал обузой для всех. Ничем не лучше тех, кто сидел в лагере и ждал помощи.

Так прошёл этот день и следующий, и день за ним Я все чаще стал замечать, что смотрю на таймер, отсчитывающий секунды, минуты, часы и дни. Интересно, что же будет, когда на нем останутся одни нули. Наверное, только это не давало отчаянию полностью поглотить меня.

Спустя ещё два дня, я проснулся рано утром, и, пока никто не видит, взял костыли, которые принес мне Бугор из последней вылазки в город. Собравшись с духом я направился в лес. Благодаря ловкости, которую я поднял, мне удавалось идти на костылях достаточно быстро, правда, в лесу это оказалось сделать куда сложнее. Я то и дело терял равновесие, цепляясь за корни и поваленные деревья.