Лазарев. И Антарктида, и Наварин

Искоса поглядывая на ноктоуз, Алексей Российский следил, как нехотя поворачивается картушка компаса. Матросы, будто почуяв первые дуновения северного ветра с далекой родимой стороны, лихо работали с парусами. Увалившись под ветер, «Суворов» набирал ход, с каждой милей приближаясь к далеким берегам Европы.

Пересекая Атлантику, «Суворов» побывал в Рио-де-Жанейро, на острове Фернанду-ди-Норонья и 8 июня бросил якорь на рейде Портсмута, опоясав Землю кругосветным плаванием.

Спустя месяц крепкий ветер с дождем, гром и молния как бы приветствовали моряков у входа в Финский залив.

В полночь 15 июля показались проблески огня родного Толбухина маяка, а утром «Суворов» стал на якорь на Малом Кронштадтском рейде против ворот Средней гавани.

Вся команда последнюю ночь, не смыкая глаз, провела на верхней палубе, всматриваясь в родные берега, озаряемые лучами восходящего солнца.

Трепетное волнение при встрече с отечеством после долгой разлуки овладело каждым — почти три года без вестей о России, родных и близких, друзьях и товарищах…

Не успели убрать паруса и выкинуть трап, на корабле появились первые товарищи и друзья с кораблей, стоявших на Кронштадтском рейде. В полдень весь Кронштадт высыпал на стенку полюбоваться давно не виданным зрелищем — возвращением русского корабля из вояжа вокруг света…

Прибыли на корабль и директора Российско-Американской компании. Довольные лица сияли улыбками. Успешный рейс «Суворова» повысил акции компании. Они одобрили действия Лазарева в Ситхе и особенно похвалили капитана за установление добрых отношений с Перу. Об одном не вспомнили директора — о своих посулах наградить команду жалованьем в случае успешного окончания плавания.

Спустя неделю настроение верхушки компании стало меняться. Молво настрочил каверзный доклад, облыжно обвинял капитана «Суворова». Главное обвинение — Лазарев якобы поступал самочинно и нанес ущерб компании. Попутно приплел о раздорах с Барановым. Мелкая душонка комиссионера Молво выплеснула потоки грязи на безупречного человека. Молво не мог забыть свои обиды и злобно мстил. Тяжба затянулась надолго. Лазарева в конце концов оправдали по всем статьям, но он зарекся впредь когда-нибудь связываться с торгашами…

Корабль между тем ввели в гавань, ошвартовали у стенки и начали передавать компании.

Сотни кронштадтцев собрались в гавани полюбоваться, как выводили на берег и выносили на руках диковинных животных — лам, вигонь, альпаку, черепах. Приставленные к ним матросы в пути ухаживали за ними, как за детьми, и они благополучно перенесли странствие по морю, а одна лама даже родила детеныша. С грустью расставались моряки с полюбившимися им добродушными животными.

Едва «Суворов» ошвартовался, по трапу первыми бегом поднялись Андрей и Алексей. С двух сторон обхватили брата и так, обнявшись, пошли в каюту. Выпили шампанского, не скрывая, искренне завидовали Михаилу.

— Будет вам, — Михаил застенчиво улыбался, — обыденный вояж, токмо долголетний несколько…

— Как так «обыденный»? О вас, поди, весь Петербург толкует, первооткрыватели вы. — Андрей развернул журнал. — Послушай, какие вирши сочинили — кораблю, называемому «Суворов»:

Лети, корабль, средь дальних волн,
Красуйся именем героя…

Михаил краснел все больше, а Андрей продолжал высокопарно:

…Свое безвестным островам
Он имя славное приносит,
По грозным носится волнам,
Победы россов превозносит.

— А ты молвишь, «обыденный». — Андрей протянул брату книжку. — Держи на память.

Стараясь перевести разговор, Михаил спросил:

— А как сестричка наша, Верунчик, поживает?

Братья сникли, вздохнули, Алексей часто заморгал ресницами:

— Гаврила Романович почил в Званке, Верочка с супругом на похороны уехала третьего дня…

Лазарев сокрушенно покачал головой.

Дверь распахнулась без стука, и в каюту ворвались Авинов и Шестаков. Не успели толком поговорить, как появился посыльный — командир порта срочно требовал лейтенанта Лазарева.

— Ну вот, окончилась-таки служба компанейская, началась флотская. — Лазарев, улыбнувшись, поправил шляпу и направился к трапу. — А вы, друзья, не расходитесь, мы свое не упустим.

Он несколько недоумевал. Два дня назад представился командиру порта, подробно доложил все о плавании… Далекий от береговых, а тем более придворных событий, он не мог угадать истинную причину вызова.

…Пять дней оставалось до тезоименитства вдовствующей императрицы Марии Федоровны, а гофмаршал двора граф Толстой еще не придумал, чем потешить публику на празднике в Петергофе. Случайно услышал от морского министра де Траверсе, что на «Суворове» привезли диковинных животных и птиц…

Главный командир порта, вице-адмирал Моллер, несколько волновался. Сам император пожелал увидеть заморских тварей.

— Господин лейтенант, самолично сопроводите животных в Петергофский парк и будьте при полной парадной конфигурации.