К вечеру поступили известия. Завершился конклав тамплиеров, на котором Робер де Сабле был избран Великим магистром.
«Что ж, одного сторонника на совете предводителей я уже имею», — улыбнулся Ричард, откинув со лба взмокшую прядь волос.
Кроме того, маршалом ордена, как и ожидалось, единогласно был утвержден его кузен Уильям де Шампер. Был также назначен новый сенешаль[128]
ордена, которому вскоре надлежало отправиться на Кипр, дабы вступить в управление островом.Еще одно известие принесла Ричарду сестра.
— Дражайший братец, — объявила Пиона, — я так и не сумела отговорить нашу добрую Беренгарию от намерения посетить патриарха Иерусалимского. Ей стало известно, что его святейшество Ираклий при смерти, и она намерена просить его благословения перед тем, как этот слуга Божий отойдет в мир иной. Но мне это не по душе. Ираклий опасно болен, и болезнь его заразна…
— Что-о?! — возмутился Ричард и напролом, расталкивая толпу, ринулся туда, где в лагере короля Гвидо виднелся потрепанный шатер патриарха.
«Проклятье! Я полагал, что позже выкрою время, чтобы побеседовать с этим священнослужителем, а тут еще и Беренгария… — размышлял он по пути. — Но ради всего святого — что ему от меня понадобилось? Почему Ираклий так настойчив? Ему бы сейчас полагалось больше заботиться о спасении души, чем о земных делах, тем более что грехов на совести у его святейшества, как поговаривают, накопилось изрядно».
Еще издали Ричард увидел короля Гвидо, пытающегося удержать Беренгарию у входа в шатер, и закричал:
— Остановитесь, мадам! Я настаиваю, чтобы вы немедленно удалились! И не смейте мне перечить!..
Но королева и не пыталась, пораженная обликом своего супруга. Ричард, всегда выглядевший как истинный рыцарь, блистательный, великолепный и властный, в эту минуту был весь в пыли и стружках, его всклокоченные волосы развевались, а на одежде проступали пятна пота. Однако и таким он оставался прирожденным повелителем.
Патриарх Ираклий, едва приоткрыв запавшие глаза, тотчас узнал английского Льва, хоть никогда и не видел его воочию. Лежащий на смертном одре последний епископ Иерусалима едва слышно прошелестел:
— Король Ричард! Ваше величество, как же я страшился умереть, не дав вам последнего напутствия!
«Обошелся бы я и без него!» — сердито подумал Ричард, с отвращением вдыхая миазмы, наполнявшие шатер больного, смешанные с дымом ладана и мирры из курильницы.
Ираклий, сделав нечеловеческое усилие, оторвал голову от подушки и простер руки к королю.
— Я должен сказать вам нечто важное, сир. Вы Плантагенет, и пусть я и был скверным христианином и еще худшим слугой церкви, но я всегда оставался другом вашего дома.
Ричард это знал: в свое время Ираклий просил его отца принять корону Священного Града, если тот возьмет на себя его защиту. Однако старый Генрих, отказавшись от трона в Святой земле, пожертвовал на его укрепление такую сумму, что ее хватило взошедшему на престол Гвидо де Лузиньяну, чтобы обновить вооружение и приобрести коней для своего войска… Которое он так бесславно погубил в той проклятой битве в пустыне… Но сейчас Ираклий заговорил о необходимости поддержать короля Гвидо, ибо тот один останется верен Ричарду в самых затруднительных обстоятельствах.
— Я и без того намеревался это сделать, ваше святейшество, — перебил Ричард, заметив, как трудно дается речь патриарху. — И главное сейчас не это, а то, что королевство христиан в Палестине еще предстоит отвоевать!
Ираклий приподнял безвольную руку, словно указывая на небеса.
— Учтите, сир, все они… Все эти предводители крестоносных ратей… Они не станут воевать с Саладином, если корона будет обещана тому, кто им неугоден. Вы скоро убедитесь, насколько наши силы разобщены и не готовы подчиняться единой воле. А Саладин могуч, его не так-то просто одолеть… Я долго думал, что же предпринять, чтобы прекратить вражду между крестоносцами, и нашел-таки выход. Лучше всего будет…
Он икнул, и Ричард увидел, как только что выпитая Ираклием вода струйками потекла из уголков его рта. И все же, преодолев отвращение, он низко наклонился над ложем умирающего, когда патриарх заговорил о своем плане…
Из шатра Ираклия король вышел задумчивым и присмиревшим. Подал руку поджидавшей его королеве и повел ее прочь, сообщив только, что патриарх Иерусалимский готовится к встрече с Творцом и к нему уже позвали монаха-исповедника.
Весть о кончине Ираклия разнеслась в тот же вечер. Ричард узнал об этом, обсуждая с приближенными план предстоящего штурма крепости. И тотчас велел присутствующим встать и прочитать молитву об упокоении души представшего перед лицом Господа его слуги.
Не вслушиваясь в слова молитвы, король подумал: «Ираклий крепился, словно не позволяя себе умереть, пока не увидится со мной. Но его советы — чистое золото. Да воссияет ему вечный свет в чертогах Всевышнего!»