Лазарит

Джоанна осторожно приблизилась, не сводя глаз с его сильной груди с выпуклыми буграми мышц, с чистой атласной кожи, которую так любила осыпать поцелуями… и вдруг с неожиданной силой ударила его по плечам обеими кулачками — раз, затем еще раз, и снова. Мартин поймал ее руки и прижал молодую женщину к себе, она опять попыталась вырваться, но вдруг обмякла, и все ее тело сотрясли беззвучные, захлебывающиеся рыдания.

Он успокаивал ее, поглаживая по волосам, а Джоанна, всхлипывая, бормотала о том ужасе, в который погрузилась ее жизнь, о том, как она ненавидела его, как боялась и не хотела жить…

Мартин стал тихонько баюкать ее в объятиях. Он всегда знал, что с тех пор, как они стали близки, он имеет над ней власть, и сейчас снова убеждался в этом и чувствовал себя счастливым оттого, что ему удалось укротить Джоанну. Она все еще любит его! Что же у нее за сердце, если эта любовь не угасла даже тогда, когда она заподозрила, что он заразил ее ужасной болезнью?

Он нежно поцеловал ее в висок и вдохнул ее запах… Запах ее волос, аромат сливок от ее кожи — такой знакомый, такой родной… И неожиданно на него нахлынуло возбуждение, заставившее его напрячься. Этот аромат, это теплое тело в его объятиях… О, как же его тянуло к ней!

На это нельзя было даже надеяться. На ум пришло расхожее присловье: «Ссора обновляет любовь». А затем он сразу же подумал о том, что Джоанна искала его, наведалась даже к братьям-лазаритам. Это могло быть опасно. Сейчас ему следует взвешивать каждое слово…

Внезапно из храма сквозь дверь проник какой-то посторонний звук. Мартин прислушался. Сквозь отдаленный шум просыпающегося города и щебет птиц мужской голос окликал Джоанну, и она тоже это услышала. Капитан Дрого! Мартин разжал объятия, и она, все еще всхлипывая и вытирая слезы, приоткрыла дверцу и отозвалась:

— Дрого, я здесь. Жди меня на ступенях у собора.

О, это была полная и окончательная победа Мартина! Она не ушла, она решила остаться с ним!

Джоанна сама не понимала, что с ней происходит. Взглянув на Мартина — тот все еще был полураздет, она внезапно покраснела и спрятала глаза. Затем поспешно поднялась на несколько ступеней вверх по лестнице, где ей пришлось схватиться за стальное кольцо, ввинченное в стену. Ноги отказывались служить — так велико было потрясение, и она обессиленно приникла к холодному камню. Голова шла кругом, сердце стучало. Но больше всего ее поразило то, что внизу, там, где сходятся бедра, неожиданно стало горячо и влажно… Всего одно объятие, мгновенное ощущение литого сильного тела рядом… и оно было так прекрасно, без малейших признаков недуга!..

Но как же легко она сдалась! Ей бы следовало вести себя совсем иначе: холодно, высокомерно, может быть, даже отвесить Мартину пощечину, чтобы он осознал, какую боль причинил ей, пусть и невольно. Или… или поцеловать его… Этого ей хотелось больше всего.

Она чувствовала на себе его взгляд. Где он пропадал все это время? Да, идет война, с нею всегда связано множество тайн… Она заставила себя собраться. Мартин не должен думать, что она всего лишь легкомысленная пташка, которую достаточно согреть мимолетной лаской, чтобы она опять радостно защебетала.

Теперь к ней вернулась ясность мыслей. Глядя вниз со ступеней спокойным и трезвым взглядом, она проговорила:

— Я рассказала обо всем маршалу де Шамперу. Мой брат весьма заинтересовался тобой. У меня сложилось впечатление, что он тебя знает.

Чтобы скрыть внезапно охватившее его волнение, Мартин наклонился и начал собирать разбросанную второпях одежду. Это позволило ему выиграть немного времени. Он был прав и недаром избегал встреч с Джоанной де Ринель.

Но когда Мартин заговорил, голос его звучал спокойно.

— Джоанна, знакомство с твоим братом было бы для меня большой честью. Однако могу поклясться, что никогда не был ему представлен и он не может знать меня лично. И при чем тут маршал де Шампер? Для меня важнее всего, чтобы ты знала, что все это время я думал о тебе, хотя и не искал встреч. Ты теперь среди приближенных короля Ричарда, я же… всего лишь рядовой рыцарь, чье место — в своем отряде.

Он намеренно уводил разговор в сторону от маршала тамплиеров, одновременно надеясь, что Джоанна все-таки вернется к этой теме. Что мог ей сказать де Шампер?

Она поддалась на эту уловку и снова заговорила о том, как искала его среди лазаритов и ей сообщили, что такой рыцарь действительно сражался вместе с ними, но погиб.

Мартин отмахнулся:

— Одеяние с зеленым крестом понадобилось мне только для того, чтобы добраться до Палестины. Но вскоре после этого я опять…

Он осекся: то, что следовало за этим «опять», не предназначалось для ее ушей. С другой стороны, если он солжет, Джоанна, ныне занимающая столь высокое положение, с легкостью может проверить его слова и уличить Мартина во лжи. И еще кое-что смутило его — в ее глазах появилось новое выражение: настороженность.

— Кто ты, Мартин?