Лазурь. (не)Идеальная для тебя (СИ)

– Как... – попытался что-то сказать Блесс, но паршивка поспешила закрыть ему рот ладошкой.

– Тише, любимый. Теперь я еще лучше понимаю, почему тебя так тянет ко мне. Она же холодная, как рыба. – И уже мне: – Выйди! Не видишь, ты помешала!

Блесс сонно моргнул и, похоже, за компанию со мной заподозрил себя в кошмариках. В чем-то его можно было понять.

– А почему мой жених смотрит на тебя, как будто впервые увидел? – невинно уточнила, приближаясь к кровати маленькими шажками. – И... почему у тебя в руке нож?!

Левую руку она держала в складках одеяла, но блики луны как раз упали на острие... и я заметила. Сердце испуганной птичкой затрепетало в горле, но разум остался холодным.

Дальше все произошло очень быстро. Блесс окончательно проснулся и заодно уверовал в реальность происходящего и попытался спихнуть с себя Ирис. Ее рука с ножом взметнулась... Но тут рядом оказалась я. Пф! Вцепиться в волосы, перехватить запястье и с силой дернуть на себя.

Мерзавка с визгом полетела с кровати. В другую сторону улетел нож.

Ничего такой, с переливающимися камешками на рукояти. Кажется, там выложены луна и звезды.

– Ненормальная! – Драться Ирис совершенно не умела, но я это еще в прошлый раз поняла. Она орала и нелепо размахивала руками. – Пусти меня!

– Иначе ты наябедничаешь папе? – подсказала продолжение воплей.

Поверженной противницы мне в этот раз было мало. Не знаю, что на меня нашло.

Продолжая держать неуемную девицу за волосы, я потащила ее к двери.

– А-а-а... Мое платье! Блесс!

Хлопнула дверь.

– Я пришлю его тебе завтра. – Лестница. – Платье, не Блесса.

Как же приятно оказалось собственноручно вытолкать ее вон!

– Дешевка! Пустышка! – Подозреваю, все соседи сейчас поучаствовали в наших кошмариках. – Он тебя не любит!

– Ну и не надо, – философски пожала плечами я и с чувством закрыла дверь у вопящей девицы перед носом.

Фу-х!

Ну красота же.

Вот теперь можно вернуться в кроватку и досмотреть сон о дельфинах.

– Между прочим, артефакт зарнов. Понятия не имею, где она его добыла. – Блесс ожидал меня у дверей наших комнат, постукивая тонким ножиком по ладони и глядя слегка ошалело. – Их народец практиковал странные и болезненные брачные церемонии. Надо было вонзить вот это в грудь партнера, и если есть совместимость, срабатывала магия.

– Поздравляю, тебя только что не то чуть не прирезали, не то едва не женили. – Я даже не пыталась скрыть ехидства.

– Даже не знаю, что хуже, – усмехнулся жених.

– Но если у нас когда-нибудь дойдет до брачной ночь, пожалуйста, сделай так, чтобы в процессе не появилось ни твоей бывшей, ни холодного оружия.

И с чувством закрыла дверь и перед ним тоже.

Не жизнь, а сплошное цунами.

Дельфины, я иду к вам!

Сказав, что внезапно зажглась жаждой знаний, я совру. Еще в приюте, где существовала призрачная возможность получить стипендию и как одаренная ученица перебраться в круг повыше, я мечтала найти приличную работу. Ну, чтобы не надрываться, но при этом и не спать с кем попало за деньги. К слову, на моей памяти мифическую стипендию так никто и не получил... Но сейчас не об этом. Оказавшись там, где я оказалась по прихоти луны – или, вернее, неких неизвестных мошенников – я не поменяла взгляды на жизнь.

Но встреч с учителями не пропускала.

Этикет немного бесил, хотя преподавательница, на первый взгляд показавшаяся холодной и какой-то кукольной, относилась ко мне с явной симпатией. Если бы не Ирис, я бы сказала, что ко мне все хорошо относились... а так ничего, гармония. Так вот, госпожа Эмбер рассказывала всякое такое. Как и с кем говорить, а с кем я вообще не должна сама заговаривать, как держаться с женихом на людях, даже как мешать чай в чашке и как есть торт. А я страдала. До тех пор, пока не начала записывать основное в блокнот, выделяя цветом поводы. Дойдет до дела – прочитаю. Правда, теперь я вообще не уверена, что рискну на людях есть торт, особенно если в этот момент надо будет как-то держаться с женихом и избегать общества других высокопоставленных магов, чтобы не сболтнуть что-то не то.

Луна, за что?!

Риторический вопрос, разумеется.

Задам его, когда у Блесса дойдут руки разобраться с организаторами подставы.

Знания, которые давала другая преподавательница – госпожа Юлисса Дорнвуд, были в сто раз полезнее мишуры правил и приличий. Да что там, уже сама профессор Дорнвуд поражала. Она не уступала впечатлением бабушкам Блесса, являлась магом, отдавшим силу почти до капли за жизнь Ньэгга, и самим своим существованием доказывала, что жизнь «после» возможна. А еще доказывала это цветущим видом и огнем в глазах. Ей должно было быть лет сорок, но выглядела она так, будто у нее вообще нет возраста. Молодой и очень старой одновременно.

Полтора часа в день она рассказывала мне о Ньэгге и обо всем, что мне хотелось бы знать. Потому что, по ее мнению, только я сама могу решать, что для меня прямо сейчас важно.

Ну и я спрашивала, конечно!

Обо всем.

Разговоры с ней и на уроки-то не походили.