Лазурь. Параллель

Товарищи неторопливо пошли к бару по той самой трассе, обсуждая по пути возможные варианты действий. К моменту, когда придорожные деревья расступились, а впереди замаячили здания городка ученых, план действий был окончательно сформирован.

– Точно забрал, сам видел? – переспросил на всякий случай Терапевт.

– Видел, видел! – проворчал утомленный расспросами Горелый. – Когда мы в кабинет зашли, он прихватил телефон вместе с бумагами. Еще сокрушался, что разряжен совсем… но, может, и зарядит где, найдет способ. Попытаться стоит. Не зря же хвастал, что его телефон какой-то крутой, батин подарок, по всей Зоне, мол, покрытие берет…

– Хвастал, помню. А к Полыни точно не хочешь со мной?

Горелый помотал головой.

– Не хочу. И так меня подозревает. Что ни говори, а чуйка у него о-го-го… А с тебя спрос небольшой: в баре не был, шел отдельно, Полынь к тебе сносно относится. Прояви милосердие, врач! Найди заблудшего!

Номер Павла Полынь дал на удивление легко: то ли действительно ни в чем не подозревал Терапевта, то ли подозревал, но имел при этом какие-то свои интересы и планы. Врач заверил хозяина бара, что попытается разыскать пропавшего с помощью его телефона, сказав примерно то же, что они обсуждали с Горелым: раз Павел забрал мобильник, значит, он им воспользуется. Полынь, впрочем, отнесся к этому весьма скептически, но номер все же переписал и отдал, не преминув спросить при этом, как там поживает Горелый. Терапевт, не дрогнув ни единой мышцей лица, ответил, что Горелый нынче отдыхает где-то в городке, а вот где именно – ему неведомо. На том они с хозяином бара и разошлись.

И вот настал момент истины. Сидя с Горелым во дворе общежития, врач взял свой старый телефон с Большой земли, который худо-бедно ловил сигнал на границе Зоны, набрал номер, и…

«Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети…»

– Твою ж… – ругнулся Горелый. – Вот и поговорили.

– И что будем делать? – угрюмо спросил врач.

– А что поделаешь… склеился пацан, – вздохнул сталкер.

– Да ну тебя! Давай я буду его прозванивать каждый день? Вдруг? Так… совесть очистить.

Тот покосился на приятеля.

– Никак вину чувствуешь?

– Да, – признался Терапевт. – А ты?

Горелый в ответ промолчал.

Лето выдалось адски жарким. Нет, в принципе, в архиве всегда было прохладно, но Павел совсем не завидовал тем, кому приходилось целыми днями в черной форме торчать в пулеметных гнездах или на постах под открытым небом. Плюс ко всему прямо посреди лагеря, между двумя приземистыми одноэтажными казармами, бывшими некогда четырехквартирными колхозными домами, после очередной Перезагрузки Зоны появилась термическая аномалия, называемая местными «горелкой». В общем и целом, если ее не тревожить (а об этом позаботились в первый же день, выставив вокруг ограждение и охрану), аномалия была тихой и безвредной, но со временем начала просто немилосердно излучать жар. В конце концов дело дошло до того, что обе казармы расселили, так как внутри стояла духота, будто в каждой круглосуточно изо всех сил топили печь, а пост у аномалии стал чем-то вроде гауптвахты, туда ссылали за всякие провинности. При этом находились те, кто предпочитал отсидеть пару суток в карцере, но не плавиться на дежурстве несколько часов подряд. Из казарм паладинов отправили жить в школу, втиснув в два класса почти сорок человек с кроватями и вещами. Забегая вперед, несмотря на их молитвы о том, чтобы аномалия осталась греть их до зимы, со спадом жары через пару Ребутов пропала и она, оставив протлевшие едва ли не насквозь стены, которые бедолагам пришлось в срочном порядке чинить.

На то время казарма, где жил Павел, оставалась единственной обитаемой, так как стояла чуть в стороне от первых двух. Внутри все было аскетично: большое помещение с кроватями в центре, от него – два коридора к выходам из здания. Соседи были разными, в основном – серьезными и молчаливыми. За время пребывания у «Братства» Павел, разумеется, успел познакомиться со всеми ними, но старался ни с кем особо не сходиться, чтобы не сболтнуть лишнего, и к тому же попросту никому здесь не доверял. Учитывая то, что держали его в крепости насильно, все вокруг казались какими-то отталкивающими, враждебными, да и общих интересов особо ни с кем не нашлось. Вместо общения Павел думал над тем, что сумел найти в архивах за прошедшие дни, и занимался физкультурой. После побега от Полыни он решил, что не будет терять форму и при первой же возможности вернется к тренировкам, и это ему удалось, благо спортивная площадка у паладинов была одним из самых лучших и ухоженных объектов во всей крепости.