Лазурный берег болота

– Существует синдром внезапной смерти младенцев, – объяснил эксперт. – Вечером укладывают здорового ребенка спать, а утром находят его в кроватке мертвым. Есть масса теорий, с помощью которых пытаются объяснить, почему это происходит. Но полного понимания так и нет. Я могу лишь констатировать, что у господина Каменева остановилось сердце. Но не могу назвать причину этого.

Прошло некоторое время, и младший сын Макс стал работать во флигеле, где ранее жил отец. Юноше были нужны книги из библиотеки Николая, Максим писал диссертацию. Иногда он засиживался до утра и ложился отдохнуть в спальне покойного. Там его и нашли. Мертвого.

Вероника закрыла лицо ладонями.

– Проклятая пятница, тринадцатое число. Ведьмин день. Николаша умер этого же числа. Правда, месяц другой и день недели. Макс не появился к завтраку, я решила, что он отдыхает, и не забеспокоилась. Но когда он и к обеду не вышел, мне стало тревожно, я решила его позвать. В спальне сына не нашла, сообразила, что он лег у отца. Самой мне трудно войти во флигель Николаши. Прямо сердце переворачивается, до сих пор не могу привыкнуть, что мужа нет. Поэтому я попросила сбегать туда домработницу. Та ушла. И через пару минут – дикий крик, нечеловеческий!

Вероника зажала ладонями уши.

– До сих пор его слышу! Макса нашли в кровати мертвым.

Каменева опустила руки.

– Понимаете?

Мы все молча кивнули.

Вероника вцепилась пальцами в край стола. Я поняла, что ей нехорошо, встала, открыла шкаф с аптечкой, накапала в рюмку успокаивающую гомеопатическую микстуру и подала Каменевой. Та взяла рюмку и отшатнулась.

– Запах!

– Слишком резкий для вас? – предположила я. – Выпейте залпом, это хорошее средство.

– Так пахло от Макса дня за три до его смерти, – затряслась Каменева, – ну очень похоже. Я спросила его: «Солнышко, ты принимаешь лекарство?» Он ответил: «Нет». Но понимаете, с малышами легко, если они совершат хулиганство, то сразу видно. А взрослые дети не признаются в проступке, говорят: «Все в порядке». Вот и Максим улыбнулся:

– Мама, с чего мне лечиться пилюлями?

Я сказала:

– Таблетки не пахнут. А от тебя чем-то таким несет, как гомеопатия: спирт, травы.

Сын рассмеялся:

– Мать! У меня заболела голова. Я накапал себе твою настойку. Ты же знаешь, у меня бывают мигрени.

Да, это правда, но я ему не поверила. Когда Макс уехал по делам, я не поленилась пойти в его санузел, порылась в шкафу и не нашла ничего из серьезных препаратов. Простых обезболивающих у него было много. Голова у сына в последний год и правда болела. Ну, я и успокоилась.

Вероника поежилась.

– Николаша всегда надо мной посмеивался: «Ника, тебя послушать, все равно что детектив наоборот читать: с последней страницы до первой. Забавно, но ничего не понятно. Излагай события последовательно. Не прыгай в рассказе, как кошка по забору». Но я так и не научилась говорить, как научный сотрудник. Простите.

– Вы излагайте, как вам удобно, – сказал Димон, – мы разберемся. И я, и Иван Никифорович женаты, научились понимать то, что супруги вещают.

По лицу Вероники снова пробежала тень улыбки:

– Спасибо. Мне следовало сразу рассказать, какой у нас дом. Николаша меня в детстве к себе в гости никогда не звал, говорил: «У нас крошечная комната, кухонька размером с тарелку, совмещенный санузел. И потолок на голове лежит, тебе не понравится». Чем его родители занимались, я понятия не имею. Муж о них вообще не рассказывал, думаю, они были алкоголиками, Коля, наверное, их стеснялся. Учился он блестяще, пятерки получал по всем предметам, в итоге золотая медаль и поступление без экзаменов в институт. Один раз, мы тогда были еще школьниками, я ему предложила:

– Давай завтра в кино сходим.

Он ответил:

– Нет по двум причинам. Первая – зарплата у меня только в четверг. Вторая – завтра контрольная по химии, надо повторить материал.

Учтите, нам было по семнадцать, мы учились в выпускном классе. Тогда дети ходили в школу десять лет, а не одиннадцать, как сейчас.

Я обозвала его зубрилой. Потом изумилась:

– Эй! Какая зарплата? Ты что, работаешь?

Николаша пояснил:

– Наша семья небогата. Я уже взрослый, стыдно у матери и отца деньги просить. Хватит того, что они меня кормят, поят, одевают. Тырить у родителей из кошелька купюры, чтобы тебя в кино отвести, я не могу. Да, я работаю. А насчет зубрилы… Для таких, как я, без связей, репетиторов, есть лишь один шанс попасть в вуз: золотая медаль. Если я ее не получу, придется думать о простой профессии: шофер, слесарь, строитель, рабочий. Я уважаю людей, которые таким трудом занимаются, но сам-то хочу стать врачом.

Я стала расспрашивать, чем он занимается. Николаша пояснил, что моет подъезды, разносит почту. К слову сказать, членов семьи Каменевых я никогда не видела, домой к Коле никогда не ходила. И он ко мне отказывался заглядывать. Причина? «Не могу, занят!» Ну вот, опять я в сторону отошла от сути.

Глава четвертая

Вероника взяла салфетку и начала ею обмахиваться.

– Вам жарко? Включить кондиционер? – спросил Димон.