Лазурный берег болота

– А вы, дружок, сноб, – заметил Димон, – каждый расслабляется как хочет. Таня, например, в кровати мороженое ест и по интернет-магазинам одежды-обуви рыщет. При нас же она даже конфетку не развернет и на шмоточницу не похожа.

– А ты откуда знаешь? – изумилась я. – Кто тебе рассказал про эскимо и шопинг?

– Маленькая птичка нашептала, – ответил приятель. – Николай же любил Смолякову. И что? Вид его лица свидетельствовал о том, что Каменев перед смертью испытал ужас, и кое-какие посмертные анализы это подтвердили. Что напугало Николая? Ответа нет! Меня в отчете удивило лишь одно; что – отвечу, когда Таня побеседует с менеджером фирмы подарков. Ну, просто удивило, потому что это нелогично. Но никаких далеко идущих выводов я не делал. Потом изучил всю информацию, которую собрали. И наткнулся на незначительный факт. Ерундовый. Он вообще не имел отношения к нашему расследованию. Просто собеседник Татьяны между делом посплетничал. И у меня в голове что-то щелкнуло. Появилась версия. Возможно, это полное идиотство, но проверить надо. Я сейчас напишу на бумажке одно слово, сверну ее и отдам Дюдюне. А она его откроет, когда Таня вернется. Если я угадал – я молодец. Если придумал глупость – с меня ужин для всех. Идет?

– По рукам, – обрадовалась Ада.

Глава тридцать пятая

Я вернулась через два часа, вошла в кабинет, и Ада тут же развернула бумажку.

– Ерунда какая-то, – пробормотала она.

Я взяла у Дюдюни листок.

– Нет. Димон, ты прав. Надеюсь, объяснишь нам, какое место в отчете эксперта навело тебя на правильную мысль. И с кем я беседовала? Кто сказал нечто пустяковое и это направило тебя на нужный путь?

Коробков встал.

– Думаю, надо ехать к Веронике. Все ясно. Надо ей объяснить.

– Хорошо, сейчас позвоню Каменевой, – пробормотала я, взяв телефон, – но объяснять все будешь ты. У меня не хватит духа выложить ей правду.

– Я ничего не поняла, – призналась Дюдюня.

– Мы тоже с Мишей в недоумении, – добавил Никита Павлович.

Но я уже набрала номер Вероники и, получив разрешение приехать прямо сейчас, пообещала остальным членам бригады:

– Пока дойдем до парковки, я успею все объяснить.

Дорога до дома Каменевых оказалась свободной, свернув с МКАДа на шоссе, которое ведет в область, я спросила у Димона:

– Нам рассказывать вдове правду о детстве Николая?

– Не знаю, – после паузы ответил Коробков, – с одной стороны, ей следует знать правду. Но правда эта слишком жестокая и не имеет ни малейшего отношения к смерти Каменева.

– Да уж, – вздохнула я, – когда мы раскопали эту историю, вытащили наружу семейные тайны Шмаковых, я подумала, что Николая Петровича лишил жизни кто-то из родственников жертв Игоря. Вдруг у какой-то женщины остался ребенок. Его определили в интернат. Он вырос и решил отомстить тому, кто убил его мать.

– Понимаю, почему твои мысли унесло в этом направлении, – согласился Коробков. – Но простому человеку никогда не выяснить то, что узнали мы.

– А если тот ребенок вырос и стал сотрудником спецслужб? – предположила я.

Коробков открыл бардачок.

– Теоретически это возможно, практически навряд ли.

– Других версий я не придумала, – призналась я. – Ты меня просто потряс! До такого додуматься. Димон – ты мозг!

– Случайно получилось, – заскромничал Коробков и перевел беседу в другое русло. – Знаешь, у Шмаковых определенно плохая генетика. Где-то в глубине веков в каком-то их предке произошла поломка. Может, он потомок Каина, который жестоко убил своего брата Авеля?[3] Ну, и стремление убивать пошло передаваться дальше.

– Рудольф убийца, Петр нет, а они родственники, – возразила я.

– Закон генетики, – усмехнулся Димон, – прямо по монаху Менделю, основоположнику учения о наследственности. Он первым заметил, что у гороха всегда получаются одинаковые стручки – две белые горошины, три черные. Или наоборот, точно не помню. Одни дети удаются в отца, другие в мать, третьи в брата папаши… И если в роду был мерзавец, он в ком-то может возродиться. А в случае со Шмаковыми еще и сексуальное насилие. Да, Игоря признали вменяемым. Но, на мой взгляд, мужик, который творил такие дела, определенно имел поломку в мозгу.

– Его развратил отец, – возразила я, – приучил мальчика убивать, насиловать.

– Игорь проделал то же самое с Колей, – напомнил Димон, – но тот не стал маньяком.

– Из материалов дела Игоря следует, что Николай ничего не знал, – протянула я.

– И ты в это веришь? – прищурился Димон. – Да, там есть запись, что ребенок непонятно какого пола, лет двенадцати с виду, увел техсотрудницу Елену Патронову в подъезд. А Игорь объяснил, что он всякий раз нанимал незнакомых ребят для заманивания жертв. Но мы-то знаем правду. Несчастных к отцу приводил Коля. Он потом стал хорошим человеком, любил свою семью, помогал людям, не взял у Бориса и Варвары все драгоценности, которые случайно обнаружились в шкафу, поделился с семьей Берг. Да еще бесплатно провел в деревню газ.