Лазурный дракон

Посох царя обезьян. Редкость: легендарная. Материал: зачарованная древесина Вечного баньяна. Требования: класс — монах, мастер стихии Дерева. Свойства: +3 ко всем атакующим умениям. Все удары и атакующие умения получают дополнительный урон от Стихии Дерева в размере 10 % от показателя Силы владельца и шанс оглушить противника на 2 секунды (шанс 10 % + 1 % за каждые 100 единиц Силы). Дополнительный урон игнорирует магическую защиту цели. Модифицирует умение «Хлещущая ветвь»: область поражения увеличена на 200 %, время подготовки удара сокращено до 1 секунды, максимальный бонус к Силе во время удара увеличен до 250 %, убрано повышение физической брони во время подготовки к удару, добавлен кулдаун в 60 секунд. Модифицированное и обычное умение можно использовать независимо друг от друга.

— Владей им с честью, — медленно кивнул Хануман.

Поздравляем! Вы получили титул Мастер Дерева. Механика применения умений стихии Дерева изменена.

Доступны новые умения стихии Дерева.

Активированы перманентные бонусы Мастера Дерева.

Вы вошли в число первых десяти Мастеров Дерева в Артаре. Доступна уникальная награда. Обратитесь к наставнику.

Почти в тот же миг моя левая рука начала быстро темнеть по всей длине. Боли я не чувствовал. Точнее, все забивала боль от ожогов. Но, признаться, на секунду мелькнула мысль о том, что Хануман напоследок подбросил мне какую-то каверзу. Вроде того, что рука сейчас отсохнет и отвалится.

Однако темное пятно быстро меняло форму и текстуру, наливалось цветом — в основном оттенками зеленого. Стоящие рядом со мной Псы замерли, похоже, тоже дружно наблюдая за этим зрелищем. Еще немного — и на моей руке, от запястья до самого плеча, развернулся дракон с длинным змеевидным телом, покрытым крупной чешуей. Он какое-то время двигался, будто подыскивая для себя наиболее удобную позу, а потом застыл, превратившись в искусную татуировку.

— Лазурный дракон отметил тебя, — усмехнулся Хануман. — Что ж, значит, и он считает твою победу честной. А я… Я проиграл. И мне остается лишь принять свою судьбу.

Он смотрел куда-то мимо меня. Обернувшись, я увидел приближающихся со стороны Вечного баньяна шаманов. Судя по тому, как вышагивал Нгала, и какой невообразимой мощью светился его посох — пока я отвлекал Ханумана, они тоже зря времени не теряли.

— Ох, прошу извинить, у меня гости, — состроив любезную гримасу, поклонился Хануман и, потеснив нас, зашагал навстречу шаманам.

По пути чуть задержался, разглядывая что-то в зарослях камыша. Немного отклонился от курса и сломил одну из тростинок. Очистил ее от стеблей, обгрыз с обоих концов, и вдруг она начала разбухать, стремительно увеличиваясь в размерах. Не прошло и десяти секунд, как в руках у Ханумана был точно такой же посох, как тот, что он мне отдал только что.

— Эй! — окликнул я его. — Ты же хвастался, что твой посох — единственный в своем роде, и такого больше не найдешь на весь Артар?

Вместо ответа ванар лишь показал мне язык и расхохотался. Небрежно забросив посох на плечо, будто удочку, он вразвалочку потопал навстречу противникам. Сейчас он, наконец, снова вошел в свой привычный образ. Именно таким мы видели его в первый раз.

— Кого я вижу? Нгала! — издевательски воскликнул он. — Ты явился в мои владения с оружием в руках? Это так ты приветствуешь своего царя?

— Ты утратил право называться нашим царем еще в незапамятные времена, Хануман, — угрюмо ответил Нгала, останавливаясь. — А сейчас твое безрассудство снова грозит Уобо великой бедой. Я должен остановить тебя!

— Что ж, попробуй! — пожал плечами рыжий. — Но когда-нибудь и до твоей тупой башки дойдет, что продаться безволосым было твоей величайшей ошибкой. И что все, что делал я — я делал ради Уобо. Вестники придут. Обязательно придут! Ты лишь отсрочил неизбежное.