Лазурный Нефрит. Испытания Трепетной струны.

С улыбкой на чуть пухлых, нежно-розовых губах, взмахом изящной руки, Сяоцзе окутал троих путников серебристо-лазурным свечением своей божественной энергии, отправляя дракона, кота и махаона далеко-далеко от храма Трепетной Сруны и горной гряды. Туда, где должна свершиться знаменательная встреча тех, кого разделяют века и небеса.

По душе ли придется им встреча, нарушится ли молчание длиною в столетия, или же раны скорби вновь откроются, принеся новый поток боли? Никто из них не знает. Лишь судьбоносная встреча раскроет истерзанную душу, как исписанный иероглифами свиток.

Отступление

Где-то…

— Россыпь звездная — дорога

Тьма небесная — душа

Бездна космоса есть сердце,

А созвездие — жизнь клинка.

Ворвался в поток сознания искрящийся льдинками Северной равнины голос, пробуждающий и натягивающий потускневшие и истлевшие нити единения звездного учения. Та самая, принесенная ночному небу и вечным созвездиям клятва, объединяющая мастеров этого пути во веки вечные, показала последнее местоположение потерявшего силу мастера, скинутого с небесных чертогов на землю бренную за провинность и грехи перед ликом Владыки и верующих.

— Вот ты и нашелся, Хуа-шисюн*, — сказала юная серебряноволосая дева, смотря глазами-звездами в даль земного царства, на извечные горы восточной равнины, на возвышающийся, уходящий под самые облака шпиль храма Трепетной струны, богини музыки, что сердцем и душой отдана лишь ему — снежному Махаону. Ду-сяоцзе не выдаст тайны Сяо Хуа, не предаст любовь. Но звездной деве этого не нужно. Генерала она найдет своими силами. Нить звездного учения укажет ей путь к потерявшему силу мастеру.

Перебирая в изящных пальчиках прядь волос, играла с ней, как кот с мышкой. Поднося к губам — чуть прихватывала, к крылышкам носа — вдыхала едва уловимый аромат гроз, касаясь лица — щекотала бархат кожи. Улыбаясь и радуясь, смеялась задорным, переливающимся, словно капель смехом, она продолжала смотреть на двигающуюся вперед точку, приговаривая:

— Мы встретимся, Хуа-шисюн, очень скоро встретимся!

Улыбнувшись на прощание двигающейся к неизвестной цели точке, повернувшись спиной к земному царству, взмахнув широким рукавом небесного одеяния, окутав себя туманом млечного пути и искрами звездной россыпи, оказалась у дверей храма той самой богини, отдавшей Махаону душу и сердце, всю себя без остатка, с единственным вопросом:

— Что он задумал, Ду-эр?

Примечания:

шисюн* - старший соученик

12 глава «Альянс»

***

Письмо, написанное Шин Лином Совету Старейшин, с просьбой выдвинуть дополнительные обвинения Шень Луну и Лун Яо в массовых убийствах светлых мастеров, наставников и главы секты, а также прибыть на собрание Альянс Восточной равнины, получило положительный ответ. По всем пунктам Старейшины были с Шин Лином согласны. Шень Лун, Лун Яо и Тен Гун, вместе с их учениками, мастерами и наставниками, должны окончательно кануть в небытие, чтобы не позорить праведный путь совершенствования.

Собрание Альянса Восточной равнины назначено Шин Лином на третий день убывающей луны. Семь дней и семь ночей в поместье секты Сливовый Цвет шла подготовка к приему глав содружественных сект и представителей Альянса. Почти столько же не спал и глава Шин. Но его мысли были далеко от владений секты и забот о предстоящем собрании. Он был там же, где и ненавистный ему всеми фибрами души Шень Лун со своим учеником и дружком демоном. В сторону горного массива, там, где скрывается под куполом «Забытья» секта Черного Полумесяца, он смотрел неустанно вот уже несколько часов.

— Еще немного, Шень-сяньшень, еще немного, — уже в сотый раз говорил глава Шин, касаясь лица и уже загрубевших и побелевших шрамов, оставленных клинком предыдущего главы, в наказание за проигрыш дракону за титул Поднебесный.

По правилам Пурпурного учения, прописанного еще столетия назад, со дня основания секты Сливовый Цвет, он должен был умереть, смыв позор кровью, уйдя в реку перерождения без клейма «Поверженный», но Мастер пощадил его. Талант, которым обладал Шин Лин и невероятный потенциал, спас нынешнего главу секты от жестокой смерти, но обезобразил прекрасный когда-то лик. До конца дней своих, глава Шин будет носить мяньши, скрывающую нижнюю часть изуродованного лица.

— Шин-сяньшень, — нарушил далеко-летящие мысли голос старшего мастера сливовой секты, — гости Альянса прибывают, — с очередным поклоном произнес и по мановению руки главы покинул двери личного кабинета, возвращаясь к своим обязанностям.

— Да начнется казнь! — произнес Шин Лин, возвращая на лицо белую, почти прозрачную мяньши, завязывая и сплетая длинные ленты с ниспадающей по спине косой белоснежных волос.