Льдинка (СИ)

— Стась, — в комнату неожиданно заглянула мама. Была суббота, ее выходной, и странно, что она решила побыть дома, а не отправиться к подруге или на какую-нибудь прогулку. — К тебе пришли.

Первой реакцией девушки был испуг. Мать, глядя на побледневшую, ошеломленную дочь, с беспокойством подумала: «Что же с ней на самом деле произошло, если она так воспринимает простой визит к себе?» А Станислава, прижав ладонь к горлу, выдавила:

— Кто?

— Она представилась Мариной. Очень нарядная дама, кстати. Сказала, что вы работаете вместе.

Стася с облегчением выдохнула.

— Я сейчас выйду. Надо…

Договорить девушка не успела, за спиной матери показалась Короткова, с великолепной укладкой и макияжем, одетая в вечернее изумрудно-зеленое с золотом платье. Чуть отстранив слегка опешившую от такого поведения Осееву-старшую, Марина сама шагнула к Стасе в комнату, заговорила:

— Не надо никуда выходить. Ничего не надо из того, что ты задумала. Вот что надо, так это на вип-вечеринку собраться.

Стасины глаза округлились в недоумении:

— Зачем? Я говорила Игорю, что не пойду.

— А надо было уверять, что пойдешь, — хохотнула Короткова. Поморщилась, оглядывая Станиславу в неприглядной домашней одежде. — Выглядишь краше в гроб кладут. Времени мало, давай шевелиться.

Стасина мама с интересом переводила взгляд с разодетой, пышущей энергией и целеустремленной Марины на неподвижную, расстроенную и кусающую губы Стасю. Потом сказала:

— Ну вы разбирайтесь, а я пока чай поставлю.

— Спасибо, — признательно улыбнулась Марина. — На дорожку обязательно подкрепимся.

***

Бурная перепалка длилась несколько минут. Марина не отступала, Стася же, как и всегда, видя такой напор, постепенно сдавалась. В конце концов она приняла главные доводы Коротковой: это ее возможность преподнести себя как отличного специалиста, и это ее долг — поддержать Игоря, всегда проявлявшего к ней исключительную доброту. Приняла и согласилась одеться и привести себя в порядок.

Около сорока минут сборов, чай с кексами, которые сегодня испекла мама, — и Станислава уже в машине Марины. Та оживленно и весело болтает о новостях в агентстве, обо всем и ни о чем конкретно, а Осеева нервно сжимает и разжимает пальцы, едва прислушиваясь к монологу помощника Игоря, полностью погруженная в свои размышления.

«В конце концов, пробуду там час, покажусь на глаза Игорю, его партнерам, улыбнусь тем, кому надо, и уеду. Если повезет, вообще его не увижу. Надо просто внимательно по сторонам смотреть и вовремя от него скрыться».

Принятое решение несколько примирило Стасю с необходимостью посетить это мероприятие, успокоило ее. Но воплотить его в жизнь не удалось. По разным причинам.

11

Суета, рокот разговоров, фоном к которому служила спокойная музыка, льющаяся из динамиков, очень быстро утомили Станиславу. Игоря Пятигорского она нашла практически сразу же, удивив его своей новой прической и цветом волос. Минуту поговорила с ним, улыбнулась присоединившимся к ним партнерам и друзьям агентства, а потом, воспользовавшись первым же подходящим предлогом, поторопилась исчезнуть.

Липкое внимание окружающих вызывало у Стаси неприязнь и неуверенность. И ведь хотела затеряться в толпе, намеренно не стала накладывать яркий вечерний макияж, предпочтя лишь нейтральный блеск для губ да тушь, нашла в гардеробе скромное платье: черный цвет, классический, подчеркивающий талию и бедра силуэт, длина — два сантиметра выше колен. Конечно, открытые плечи и спина — платье полностью закрывало грудь, завязываясь на шее лентами — к пуританской скромности отношения не имели, но, предпочти она наглухо закрытый вариант, еще больше выделилась бы из общей массы женщин.

Вооружившись необходимой атрибутикой любой из подобных вечеринок: скучающим выражением лица и бокалом шампанского, — Станислава бродила по краю этого гомонящего, медленно фланирующего людского моря, ловя на себе то заинтересованные, то пристальные, то презрительные взгляды. Торжественная часть банкета подходила к концу, отец и центральное лицо «Спортлайфа», Михаил Игнатьевич Ледянов, с минуты на минуту должен был выступить с речью, подведя итоги этого «слета кур, снесших золотые яйца», как говаривал Пятигорский, а также ребрендинга своего детища. Наверное, можно было бы уже и уезжать…

Что держало ее здесь? Станислава этот вопрос обходила так же ловко и аккуратно, как обходила гостей празднества Ледяновых, появлявшихся у нее на пути.

Дома ждали родители, как и обычно, полностью погруженные в свою жизнь и увлечения, занятые только друг другом, недописанная запись в дневнике, потерявшего свою суть «доверенного лица», ранние стихи Ахматовой, которыми Стася сейчас зачитывалась, остро переживая каждую строчку. И одиночество. Да и дома-то своего, настоящего, у нее не было, только съемные квартиры да комнатка в отчем доме. Не было ничего, за что стоило бы цепляться и что можно было бы взять за основу, чтобы в дальнейшем выстроить и новую себя, и свою новую жизнь.