Льдинка

Не успеваю привести себя в порядок, как возвращается Маркус. Во взгляде лишь холод и отрешенность. Лицо заострилось, губы сжаты. Он бегло осматривает меня, как я надеюсь, на предмет повреждений.

— Прости, — неуверенно срывается с моих губ.

— Я не хочу об этом говорить, — отвечает он мне сдержанно. — По крайней мере, не сейчас.

Дверь в ванную захлопывается, и я всхлипываю. «Дура! Идиотка!» Стоило бы уйти к себе и там поплакать, но я же люблю самобичевание. Сажусь в гардеробной и жалею себя.

После душа Маркус выходит из комнаты. Возможно, он подумал, что я ушла к себе. Ловлю момент и проскальзываю в ванную. Его аромат пропитал влажный теплый воздух, и я с жадностью делаю глубокий вдох. Стою под струями воды так долго, как только можно. Страшно выходить отсюда. Я тру тело мочалкой уже в третий раз. Кожа неприятно саднит. Еще чуть, и я сотру ее до крови. Хочу боли. Физической. Она отвлекает от боли в сердце.

Маркус спит на своей половине… или делает вид, что спит. Я тихонько забираюсь под одеяло и сворачиваюсь в клубочек. Снова хочется плакать, но я заставляю себя успокоиться прежде, чем слезы начинают бежать по щекам. Не знаю, сколько я еще лежу так, прислушиваясь к дыханию Маркуса и надеясь, что он хотя бы обнимет меня.

***

Просыпаюсь от холода. Меня знобит. Маркус все так же лежит на своей половине кровати, отвернувшись от меня. Сейчас мне как раз не хватает его жарких объятий. Я перемещаюсь к нему, прижимаюсь к его спине и обхватываю рукой за талию. Почему-то сейчас он не такой горячий как обычно. Я бы даже сказала прохладный. Его ровное дыхание умиротворяет, но меня по-прежнему знобит. Маркус ворочается и притягивает меня к себе. Чуть погодя прохладная ладонь ложится на мой лоб, потом скользит к шее.

— Малыш, открой глаза, — шепчет мне мой любимый голос. Я выполняю его просьбу, хотя держать глаза открытыми целое испытание.

— Прости, что разбудила, — лепечу я. — Я замерзла.

Маркус плотнее укрывает меня одеялом.

— У тебя жар.

Наверное, мне это снится. «У вампиров же не может быть жара?» Меня уносит в темноту убаюкивающими волнами.

— Маркус, честно, я не знаю, как такое может быть. Есть предположение, что после жажды ее организм ослаб. Марианна вышла на улицу и простудилась, но… я не знаю. Давай подождем немного. Может это обычная простуда, хотя… — голос Роксаны доносится из глубины.

Я потягиваюсь медленно. Мышцы непривычно ноют. Мне жарко, и я откидываю одеяло.

— Любимая, — слышу я шепот. Приоткрываю глаза и вижу Маркуса. Он обнимает меня за талию. «Так вот чего мне жарко».

— Привет, — улыбаюсь я робко.

— Как ты себя чувствуешь? — лицо у него обеспокоенное.

— Отлично. Жарко, но я уже привыкаю.

Маркус целует меня в лоб, а я жажду большего, притягивая его к своим губам. Обожаю его целовать. Только вчера он злился на меня, но это было вчера.

— От тебя пахнет иначе, — улыбается он. Я прищуриваюсь.

— Мог бы просто отослать меня в душ.

— Нет, — смеется он, — я не это имел в виду.

«И чего он такой довольный?»

— Наверное, это все простуда.

— Мне нравится этот запах. Он похож на распускающийся цветок.

Я смеюсь, когда его губы касаются моего живота. Я вспоминаю сон.

— Сразу после жажды мне снился сон, будто у меня из живота расцветает золотой цветок, — шепчу я, блаженно улыбаясь. — Наверное, он и пахнет.

Маркус замирает. По его губам медленно растекается улыбка.

— Нарисуй, — шепчет он.

Мне нравится эта идея. Мои мысли мгновенно улетают к холстам. Я отчетливо вижу, как я буду изображать…

— Этот взгляд…вернись ко мне, малыш.

— Нарисую, — отвечаю я и целую его. Обожаю это делать. Хочу большего, но Маркус лишь ласкает меня. Я недовольно ворчу: — Ты мне отказываешь?

— Да, — улыбается он. «Ах! Он проказник!»

Фырчу на него и первой отстраняюсь. Маркус смотрит на меня таким влюбленным взглядом. Не вяжется это все с тем, что происходило несколько часов назад.

***

С того вечера все как-то меняется. Маркус становится привычным Маркусом, но я замечаю, как он ведет себя иначе. В постели он становится более сдержанным, следит за каждым моим шагом, и вижу я его по сути чаще, чем раньше, если не постоянно. Мы практически не разлучаемся. Я по несколько часов провожу у него в кабинете, читая книги, пока он занимается делами. При этом помогать ему он запрещает, объясняя это тем, что я не должна забивать себе голову.

Однажды мы возвращаемся к вопросу о реконструкции особняка моих родителей. И с того момента все мои мысли занимает именно этот проект. Я черчу планы тут же в кабинете под присмотром короля. Он настаивает на этом, и я не возражаю. Даже наше молчание не давит, когда мы находимся наедине.