Лдолд

Проводы были недолгими. Вода быстро спадала, и купцы торопились, так как если не успеть с большой водой, на порогах придётся тащить корабли волоком, а это долго и небезопасно, так как в пути бывает всякое... А по словам нового сопровождающего - хозяина ладьи , Бурона: последнее время на порогах орки балуют. На прощание Гро научил меня заклинанию бритья - чисто "человеческой" формуле, у меня в памяти такой небыло, ведь Оргрангам оно было без надобности - они не брились. Надо сказать, потрясающая штука - никакие станки с тройным лезвием не дадут такого эффекта. И к тому же, не надо мыльной пены, помазка и прочих мелочей, о которых постоянно забываешь, собираясь в дорогу! Так что я, свежевыбритый и в приподнятом настроении, обнял своих проводников, пообещал не забыть (такое забудешь!) и занял "гостевое место" возле рулевого на ладье Бурона, которая к тому же шла во главе колонны, и потому на ней находился лоцман и нанятый купцами маг для охраны и прочих надобностей. Судёнышко, конечно, сильно отличалось от "бокоплава" и носило гордое название "Лебедь". Правда, внешностью оно скорее напоминало гадкого утенка. Большая, грязная, местами подтекающая шлюпка, по 11 весел с каждой стороны, без палубы, естественно, с короткой мачтой и веслом вместо руля. В детстве я ходил в дом пионеров на судомодельный кружок, и моей первой самостоятельной работой была именно такая древнерусская ладья, с широкими развалистыми бортами и скруглённым штевнем, a-la "утица". Вероятно, наши предки насмотрелись на водоплавающих птиц и делали свои корабли по их форме. Я сидел тогда на берегу городского пруда, где мы "выставлялись" и с завистью смотрел на остроносые, распарывающие воду клипера и крейсеры моих товарищей, презрительно поглядывающих на плюхающуюся на мелкой зыби лоханку с моей фамилией на борту. С тех пор я от души презирал подобные плавсредства, и нынешнее моё путешествие не добавило к ним положительных чувств. Экипаж состоял из двух с половиной десятков заморышей ростом мне по грудь. Я, было, подумал, что в этом мире люди пониже, мол, акселерации не было, но обстоятельства прояснил маг воды, сопровождавший караван. Он относился ко мне с симпатией, видимо, из-за моего магического фона (по официальной версии я ехал в столицу Арринга пробоваться в академию магов). Баруг, так его звали, рассказал немного о местной "табели о рангах". Понятия профессионализм в этом мире, конечно, не было, поэтому на наиболее престижные работы хозяева старались брать видных, высоких и сильных мужчин. Это в селе сгодится всякий, а в городе самые мелкие и неказистые оказывались обычно на самом дне, то есть сезонными рабочими, из которых набирали экипажи предприимчивые торговцы. В целом лесенка значимости была такой: первыми шли гвардейцы - туда отбирали здоровяков с зачатками магического дара. Это была элита империи. Затем -дружинники местных феодалов, мало чем уступавшие гвардии, как правило набиравшиеся из забракованных по какой-то причине претендентов в гвардию. Эти две касты тщательно отбирались и сортировались магами церкви богини. Третьей по значимости и элитности была каста воров. В местные уголовники попадали те, кто, имея недюжинные физические данные, по причине буйного характера или непроходимой тупости, были отвергнуты церковниками и баронами, но считали ниже своего достоинства заниматься каким-либо полезным трудом. Эти ребята были наиболее перспективными. Некоторые из них выходили в люди - становились сборщиками налогов (то есть рэкетом) и даже мелкими феодалами в вольных баронствах. Последнее - это когда удавалось захватить какой-нибудь замок. Затем шла длинная очередь цехов - от строительного до ассенизаторского. И завершали парад изгои общества - самые маленькие, неказистые и безродные - сезонники. Вобщем, всё, как у нас, даже неинтересно. Я который день уже развлекался видом этих несчастных, пытающихся управиться с тяжёлыми вёслами, и любовался видами реки, довольно широкой и быстрой, берущей своё начало в краю северных озер, видимо, таких, по какому я плыл с Гро и Гру на "Бокоплаве". Леса по берегам были в основном хвойными (что-то вроде кедра), но постепенно все больше становилось лиственных деревьев, уже шелестевших трогательной светло-зеленой кроной. Здесь странно быстро менялись климатические пояса: вот, вроде, была тундра и - хлоп... уже тайга, потом опять - хлоп... и обычные леса средней полосы. Эдак до субтропиков рукой подать! Впрочем, и у нас на планете есть такие места. В конце концов, я находился в пути больше месяца, а за это время запросто можно добраться от Мурманска до Москвы. Еще столько же, и вот они - субтропики Кавказа! На берег мы выходили только поздно ночью, а иногда ночевали в ладьях, связав их, чтобы не потеряться, и медленно дрейфуя по течению. С первым же лучом солнца "капитаны" хватались за палки, а гребцы за весла. Баруг гнал караван самыми скорыми темпами, вода быстро спадала и перспектива волока вставала в полный рост. За пожадничавших и задержавшихся торговцев, как обычно, платили спины и руки гребцов. Через неделю такой гонки стало ясно, что поезд ушел! В смысле - вода спала. И лица купцов-капитанов стали задумчиво-грустными, а их экипажей - безысходно покорными судьбе. Вёсла теперь шевелились лениво, и мы впервые за всё время путешествия пристали к берегу днем, чтобы нарубить бревен на "катки". Леса по берегам стали почти полностью лиственными и редкими, зато река была полноводной и широкой, с небольшими, но частыми островками, в обрамлении живописных скальных берегов. На островке, к которому мы пристали, удалось почти голыми руками наловить кучу разного зверья, набить из луков птиц и устроить настоящий пир: множество разного мяса варили в котлах и жарили на вертелах, хозяин расщедрился на кружку эля, оказавшегося редкой гадостью. Гребцы, перебивавшиеся в походном режиме сухим мясом и черствыми лепешками, набили животы свежиной, опьянели от эля и попадали спать. Я побродил немного по берегу, поскучал, потом нашел у хозяина старую иглу и сделал из нее, нагрев на костре, рыболовный крючок, из старого троса ссучил нитку и развлекался от души, ловя под берегом мелкую, но жадно клюющую рыбешку. В самый разгар клева ко мне неслышно подошел маг. Поковырялся в ведерке с рыбой, посмотрел на закат, задумчиво пожевал губами... потом бросил, как бы ни к кому не обращаясь: