Льдом и мечом

Земля ближе — сейчас либо примет, либо раздавит, сферу надо срочно замыкать…

Через еще не залитый участок щита Эгорд протягивает Милите руку.

Немертвая не реагирует, ускоряется. Тело разгорается лиловым огнем, пышные флаги фиолета запутываются в ком, такой же большой, как щит Эгорда. Фиолетовая комета мчится на таран с твердью.

Эгорд возвращает руку. Закрывается щит, следом — глаза.

Удар.

Голова взрывается.

Белизна выцветает неохотно, тошнотворное шатание…

Обнаруживает себя на четвереньках, Тиморис кряхтит, выкарабкивается из пролома в земле, цветок дымящихся трещин раскидывает лепестки метров на тридцать.

Эгорд мысленно благословляет время, когда изучал световые щиты, потратил на это несколько лет и хвала богам!

Сиреневая комета замедляется невообразимо резко, от такого перепада скоростей Милиту должно расплющить…

Комета зависает меж разломов.

Уменьшается, гаснет.

Милита женственной походкой плывет к Эгорду, отпихивает Тимориса с пути, ногой под дых поднимает воина-мага, тот кашляет, разгибается.

— Чего развалились как на рыбалке? — Немертвая вынимает лук.

— Вот с-су… — Тиморис косится на скрипящее в кулаке Милиты оружие. — Существо…

В голову Эгорда послание:

«Мы убили часть архимагов. Держитесь, скоро придем на помощь. Темный Орден создал не только саффлов. Пленный маг рассказал, что мы лишь крохотная часть. Для захвата мира созданы самые разные полудемоны, почти все здесь, в нижних уровнях цитадели, их воля подчинена архимагам… Опять атакуют! Эгорд, держ…»

— Где мы? — Тиморис пришибленно смотрит по сторонам.

Троица идет от центра к краю.

Взгляды приковывают ворота размером с крепость Клессы. Скалоподобные плиты, что служат створами, кверху заостряются, похожи на скорпионье жало.

Стены приближаются очень медленно, ноги молят пощадить.

Окружность дна забита толпами людей и демонов, картины устрашают, Эгорд бледный как смерть, челюсть Тимориса не может подняться с груди.

Краснокожие рогатые твари с рычанием, визгом и хохотом пытают голых людей, вид которых напоминает объедки. Набитые кричащими рабами орудия пыток теснятся группами, каждую площадку окружают демоны, одни садисты выходят из арен отдышаться, сменщики с наслаждением вливаются в действо.

На других площадках — совсем иначе. Люди улыбаются, смеются, их купают в роскоши и удовольствиях. Бьют винные фонтаны, столы выгибаются от тяжести яств, счастливые мужчины томятся на богатых ложах, о них со стонами трутся обнаженные тела демонесс, сверкают горы золотых монет, драгоценных украшений.

Между площадками высоко парят архимаги, рога медленно поворачиваются, огненные взоры следят.

Стены увешаны жрецами света в закопченных белых одеждах, кисти и головы иногда шевелятся… Вспоминается Камалия: оковы, беспомощная женщина на грани безумия, взгляд молит о свободе или смерти…

Здесь так же. Но жрецов тысячи. До каменного неба.

— Что, во имя всего, тут творится? — разлепляет губы Тиморис.

— Здесь делают демонов, — отвечает Милита. — Не всех, лишь самых сильных.

— Огромных?

— Не обязательно. Внешне почти не отличить от рядовых.

— Какие-то особые отряды?

— Нет, растворяются в общей толпе, почти не заметить, пустышек гораздо больше.

— Что значит «пустышек»? И как отличить сильных?

— Эгорд, уйми этого попугая! А не то уйму я.

— Ну, помнишь, как пробивались к башне и через подземелья? — обращается Эгорд к растерянному Тиморису. — Рубили тварей горстями, но некоторые чуть не зарубали нас. Редко, но бывало: один напористый прорвется сквозь щит, второй черканет когтями по лицу, третий отбросит, свалит с ног… И так далее. Будь уверен, почти все эти настырные…

— …появились тут, — заканчивает Тиморис.

— Гений, — фыркает Милита.

На троицу не обращают внимания. Даже обидно, вроде как не принимают всерьез, Эгорд ощущает себя призраком…

Жрецы на стенах выворачиваются в хоре стонов. Из белых тканей вылетают веревки черной пыли. Энергия течет вдоль стен, ускользает в посохи архимагов-надзирателей, в коридоры по периметру дна, а иногда — в щели гигантских ворот.

— Надо освободить жрецов, — шепчет Эгорд.

— Ага, через эту армию! — издевательски поддакивает Тиморис, голос дрожит. — Скажи спасибо, что не трогают… Кстати, почему?

Но шутки не помогают. Глаза вовлечены в подавляющую воронку пыток. Людей жарят на раскаленных стальных плитах, варят в котлах с жиром, пленники захлебываются криками.

— Да что же это… — Тиморис в слезах, когда терзают женщин.

Бедняг и бедняжек засыпают пауками и змеями, рубят пальцы и руки. Демоны раскрывают челюсти в крикливом экстазе, хлопают овациями крылья.

— Эгорд!! — Тиморис выхватывает косу, потное лицо горит бешенством.

— Терпи. — Воин-маг изо всех сил сохраняет холодный тон, рука преграждает путь. — Все равно одни не справимся. Удараг близко, дождемся…

Архимаги высматривают самых затравленных, сходящих с ума от боли и страха. Рога посоха указывают на очередного избранника, демоны хватают грязного от крови и дерьма бородача, швыряют перед входом в круг удовольствий.

Выбирают самого упертого, который кричит меньше всех, стискивает зубы, а в глазах еще сверкает дух. Бросают к ногам бородача.