Льдом и мечом

Даже Тиморис в тоске. Всю дорогу грозился загулять по тавернам, а теперь грустит. Расспрашивает горожан, о жене, но Ивисса так и не нашлась. Бродит хмурый, отшучивается вяло, а если выпивает, то в одиночестве.

— Что тебя беспокоит? — спрашивает Леарит.

— Не знаю. — Эгорд наблюдает из окна, как демоны заканчивают мостить улицу. — Нет того удовлетворения, которое ждал. Наверное, так и должно быть. В самом деле, не рассчитывал же всерьез, что гибель Зараха вернет Витора и Милиту…

— Жалеешь о мести?

— Нет, разумеется, нет. Зарах погиб, и это превосходно. Просто… грызет какая-то вина. Перед Витором. Глупо, конечно…

— Винишь себя, что шел убивать Зараха… не только ради Витора?

— Да.

Молчание.

— Иногда меня и правда вели в бой мысли о нем, о том, что Зарах должен заплатить именно за его смерть, за смерть Милиты, — сбивчиво говорит Эгорд. — Но порой забывал о них надолго. Сердце было занято другими людьми, шел мстить за них. Предал Витора!

— Почему?

— Он по-прежнему мне дорог, мы вместе росли, сражались бок о бок. Витор столько раз спасал мне жизнь, столько лет провели за историями, спорами, шутками… Благодаря Витору я такой, какой есть. Но оказалось… есть те, кто дорог мне сильнее. Я предал лучшего друга. Предал того, кто меня сделал.

— Это не предательство. — Леарит берет за руку. — Просто жизнь идет дальше. Думаешь, Витор был бы рад, останься ты в этом мире в полном одиночестве? Уверена, он рад, что у тебя новые друзья. И к тому же…

— Что? — Эгорд поворачивает на Леарит мокрые глаза.

— Ты чувствуешь, что эта история закончена? Чувствуешь, что сделал ради Витора все, что только мог сделать, и можно забыть?

— Нет! — вздрагивает Эгорд. — Конечно, нет! Плотью, костями ощущаю: должен делать что-то дальше, срочно! Не знаю, что, но должен!

— Значит, Витор все еще в тебе жив. Его смерть по-прежнему не напрасна.

Входит Тиморис. Такой же подавленный, но растревоженный, глядит умоляюще.

— Ребята, больше не могу!

— Я тоже, — говорит Эгорд.

После окончания строительных работ Клесса приказывает демонам утопиться в океане.

Спустя неделю ноги Эгорда ступают на берег острова. В груди холодеет, просыпаются тяжкие воспоминания. Все как раньше: обгоревшие руины селения, разрушенная крыша крепости на вершине горы, опустевшая мельница. Будто было вчера.

— Почему именно здесь? — сомневается Тиморис. — Вряд ли сможем тут забыть весь этот кошмар… Это место будет всегда напоминать…

— Именно поэтому, — говорит Эгорд. — Помнишь, где обосновались Сумеречные?

— В логове Зараха.

— Зачем?

— Чтобы… — Тиморис опускает голову. — Чтобы не забывать.

— Верно.

— Нельзя забывать тяжкие испытания, — говорит Леарит, делает шаг на траву, блеклую, но живую. — Иначе утрата близких станет напрасной. Уроки пройдут зря.

— Не знаю, что делать дальше, какие ставить цели. — Эгорд оглядывает остров. — Но знаю, с чего начинать.

— С чего? — спрашивает Тиморис.

— Помнить.

Ветер, шум волн. Остров мрачен, не обещает беспечной жизни. Но Эгорду и не нужна беспечная.

— Здесь все разрушено, — вздыхает Тиморис.

— Построим заново, — отвечает Клесса.

Осень, 2012 г. — Лето, 2013 г.