Льды и люди

Альбанов писал:

„Пинегин прошлой зимой был на острове Белле. Оказывается, что на северо-западном берегу этого острова, очень недалеко от места, куда мы ходили искать гнезда гаг, стоит дом, построенный сорок лет назад Ли-Смитом.

Дом этот хорошо сохранился и годен для жилья. Вблизи дома лежит шлюпка в полном порядке. Мы не дошли до домика шагов на двести.

Тяжело сознавать, что, сделай мы эти лишние две сотни шагов, то возможно, что сейчас на „Фоке“ сидело бы не двое, а четверо. Не спасла бы хижина Нильсена, который был совсем плох, но Луняев и Шпаковский были бы живы. Уже одна находка домика и шлюпки сильно подняла бы наш дух. Пожив дня три в хижине, мы отправились бы дальше — уже, конечно, не на каяках, а на шлюпке. Мы были бы спокойны, так как знали, что на Кап-Флору зайдет „Святой Фока“. Пинегин оставил в зимовьи Ли-Смита записку.

Не поехали бы мы тогда в бурную погоду, унесшую в море каяк с Луняевым и Шпаковским. Тяжело сознавать все это, но бесполезно: прошлого не вернуть, погибших не воскресить!“

■

…Море выбросило к одному из китовых позвонков живую малиновую медузу. На черном мрачном галечнике, в седом тумане, она была ослепительно-ярким куском чуждой унылому полярному пейзажу жизни.

Вынырнувшая из тумана чайка схватила медузу. Малиновый мазок исчез. Чайка и медуза разыграли жестокий и несправедливый акт жизненной борьбы. От медузы и чайки мысль шагнула к утру 8 июля 1914 г.

Оно было такое же мрачное, унылое. Вначале, впрочем, оно было ярким и ослепительным; такими бывают иногда незабываемые янтарные утра архипелага. На рассвете от острова Белля отошли два изорванных льдами каяка. В одном плыли Альбанов и Кондрат. Во втором плыли Луняев и Шпаковский, которых, как медузу, унесенную чайкой, поглотило Баренцово море.

Когда каяки были в середине пролива Миэрса, ударил сильный ветер с моря. Через час ветер дул, как из трубы. Начался отлив, поднялась сильная зыбь: каяки стало уносить в море. Каяки, как расшалившиеся моржи, ныряли, уходя до половины в воду. Срывавшаяся с волн пена заливала их. Острова исчезли в тумане.

Обессилев, Альбанов и Кондрат вытащили каяк на пологий край одного из айсбергов. В небольшой яме на вершине айсберга они погрузились в сон. Волны с шумом ударяли в ледяную скалу, медленно плывшую по проливу.

Из покинувших „Святую Анну“ одиннадцати человек осталось только двое. Второй каяк с Луняевым и Шпаковским исчез в тумане и битом льде. Их взяло себе Баренцово море. Первым погиб в пловучих льдах за архипелагами матрос Баев. С какого-то очень высокого ропака Баев увидал на юго-западе совершенно ровный лед.

— Это такая ровнушка, что копыто не пишет, — восхищался Баев, возвратившись в лагерь, — такая ровнушка…

Баев убеждал Альбанова свернуть западнее. Альбанов исполнил его просьбу. Но никаких ровнушек не оказалось. Баев пошел тогда искать свою ровнушку. Вместо ровнушки Баев нашел трагическую одинокую смерть в ослепительных в мае льдах. Он пропал бесследно.

На мысе Мэри Гармсуорт, на Земле Александры погиб от истощения матрос Архиреев. В глетчерах около мыса Гранта пропали Регальд, Максимов, Губанов и Смиренников. Из пролива Миэрса унесло в море бурей каяк с Луняевым и Шпаковским. „Святая Анна“ с оставшимися на ней ушла курсом льдов и айсбергов к Северному полюсу.

Матрос Кондрат — чтобы до сих пор бороздить землю и моря, искушая снова свою счастливую судьбу.

Альбанов — чтобы сойти на материке с ума.

■

Альбанов, возвратившись на материк, написал книгу „Между жизнью и смертью“. В ней с потрясающей простотой он описывает свои блуждания по льдам. Книга Альбанова — трагическая повесть вечной борьбы человека с айсбергами. С переменным счастьем люди ведут эту борьбу.

Тысячи жизней отданы льдам. Тысячи шхун раздавлены льдами. Сотни шхун сейчас дрейфуют вот в эту минуту во льдах Арктики и Антарктики. Борьба продолжается.

Борьба между жизнью и смертью, за жизнь человека во льдах.

Пока побеждают айсберги.