Льды возвращаются

В колледже я хорошо бегал на двести ярдов. Я обогнал всех встречающих и даже не задохнулся, хотя сердце готово было выскочить из груди. Неужели я так растренирован? И вообще глупо было бежать.

К самолету подкатили лестницу с ковром на ступеньках. С боссом считались и здесь!.. Он вышел первым, щурился на ярком солнце, чуть бледный, совсем не загорелый, как все мы тут. Он увидел меня и усмехнулся, поманил рукой.

Я подошел к трапу.

Вокруг щелкали фотоаппараты, жужжали динамо. Я тоже спохватился и нацелился на босса, потом на выходящую из самолета за ним свиту. Два генерала, детектив в мягкой шляпе и темных очках…

Я увидел ее в видоискатель. Руки опустились, я выронил аппарат, и он повис на ремне. Холодный пот покрыл мой лоб.

Босса окружили какие-то люди. Он быстро шел и давал на ходу указания. Репортеры бежали следом.

Так вот оно что! Какой же я ублюдок с зародышем мозга без извилин! Так вот почему нужно было возить нас с ней по нью-йоркским кабакам, вот зачем надо было сулить ей голливудские павильоны, а мне супружеское ложе!.. Он таскал ее с собой, чтобы согревать простыни в отелях! Они успели сговориться еще до дурацкой нашей поездки на ферму к отцу…

Она увидела меня и улыбнулась, помахала рукой и крикнула:

— Хэлло, Рой! — Она легко сбежала по ступенькам. — Пропустим по стаканчику, Рой? Есть здесь приличный бар?

И она подставила щеку для поцелуя. И я, бесхвостый осел, я чмокнул ее, промямлив:

— Приличный? А разве есть что-нибудь приличное на свете?

Я имел в виду прежде всего приличность ее поведения, но она сделала вид, что не поняла.

Она была очень хороша в светлом дорожном костюме, гибкая, легкая, с тонкими крепко сжатыми губами, с усмешкой в уголках твердых серых глаз.

Мне надо было все-таки поговорить с боссом, он платил мне деньги. Мы догнали его у входа в аэровокзал. Он всегда был краток. Он назвал мне место, где я должен был находиться. Я понял. Там я мог остаться живым… Остальное, как он сказал, зависело от меня. И он отпустил «славного парня», хлопнув на прощание по спине. Генералы с завистью смотрели на обласканного счастливчика, а я все стоял, мрачно сверля босса глазами. Он нахмурился и повернулся спиной.

Может быть, он указал мне место, где будет кратер?

Эллен взяла меня за руку й повела в бар. У нее был нюх ищейки, она безошибочно нашла стойку и взгромоздилась на высокий табурет.

— Два двойных виски и сигарет, — потребовала она у черного бармена.

Мы выпили. Она закурила и вдруг спросила:

— Хэлло, бармен! Есть у вас русская водка?

Она нравилась даже неграм. Бармен улыбнулся и с таинственным видом вышел в дверь. Он вернулся с прозрачной бутылкой. На ней был нарисован какой-то советский небоскреб. Надпись была на дикарском алфавите, где каждую нормальную букву нужно было читать как-нибудь не так. Они даже не считают теперь нужным писать по-английски! Питье оказалось изумительным. Оно не имело никакого привкуса, оно жгло. Это было словно огонь без дыма. Я попытался прочесть варварское слово:

— Кмо… кмо…

— «Столичная»! — поправила меня Эллен и рассмеялась.

Я покосился на Эллен. Она всегда удивляла меня.

— Слушайте, Эль, — сказал я, чувствуя, что обрел отвагу. — Теперь я лучше понимаю парней, которые прокатили меня над землей. Они пьют огонь без дыма и едят мороженое при сорокаградусном морозе, с ними лучше не связываться.

— Они еще и закусывают после выпивки, — сказала Эллен и потребовала у бармена селедки. У черномазого нашлась банка анчоусов.

Это было странно, пить и заедать соленым. Но Эллен так хотела. Чему только не научил ее аристократический предок!

— Когда начинаете сниматься в Голливуде? — осведомился я.

— Глупый Рой, — ответила она, разглядывая на свет рюмку.

— Передайте привет золотоносным мостовым Малой Америки.

— Я никогда там не буду.

— Я не люблю слово «никогда». Кроме того, босс летит туда.

Эллен пожала плечами и улыбнулась.

— Кто же будет греть ему пододеяльник? — дерзко спросил я.

Она закатила мне пощечину. Я слетел с табурета, но удержался на ногах.

Бармен сделал вид, что ничего не заметил.

Со столика поднялся русский пилот, один из тех, что вел дьявольский самолет, и стал надвигаться на меня. Если бы я не благодарил его за перелет, если бы я не жал дружески его руку, я не отступил бы.

Эллен соскочила с табурета, бросила бармену бумажку, схватила меня за руку и вытащила из бара.

— Дырявая шляпа, сонный бегемот, сточная канава, свинья, дурак! — отхлестала она меня словами, упрощая и уточняя свое отношение ко мне. — Есть у вас свободная ночь?

— У меня есть свободная, ничем не занятая жизнь, — ответил я, потирая щеку.

— Оставьте. Вы дешево отделались. Вам еще нужен босс?

— А вам?

— Только как адресат.

— Уже.

— Болван! Я предложила бы вам снять очки, если бы вы их носили.

— Благодарю, я еще не выступал на рингах с женщинами.

— Берусь вас нокаутировать.

— Без перчаток?

— Поцелуем.

И эта дьявольская женщина, не стесняясь глазевших на нас негров, притянула мою голову и самым жестоким и сладчайшим образом выполнила свою угрозу…

Я задохнулся.

— Считайте до десяти, — вымолвил я. — Я готов.