Ле-еня и двигатель прогресса

От неожиданности Мануэль отпрыгнул назад и попал ногой в пустой ящик из-под фруктов. Ящик больно ударил под коленом. Мальчик ойкнул, замахал руками. Он балансировал всем телом, чтобы не рухнуть на пол, но всё же устоял и счастливо рассмеялся.

– Вот и познакомились! – улыбнулся длинный.

– Любит всякую живность, – разводя руками, произнёс продавец. – Давайте-ка я музыку включу, послушаем радио, пока ливень не кончится.

Широким пальцем он начал нажимать на мелкие кнопочки старого приёмника. Раздались жужжание, шипение, призывные слова рекламы, потом свист, шипение, голос диктора с каким-то официальным заявлением, снова шипение и вдруг оно – то, что надо: звуки гитары и бархатный женский голос, поющий: «Besame, besame mucho…» Хозяин магазинчика прибавил громкость, закатил глаза и с полуфразы начал вдохновенно подпевать. Незнакомец хитро посмотрел в сторону Мануэля и обратился к зверьку:

– Ленечка, потанцуем?

Гость поднял руку с питомцем до уровня груди, и они плавно поплыли по торговому залу. Про ливень в магазине все забыли. Мануэль таращил глаза на незнакомца и качался в такт мелодии.

– Como si fuera esta noche la ultima vez… – звучал из динамика голос Сезарии Эворы.

Забавная пара кружилась, ловко лавировала между стеллажами. Возле полки с зеленью зверёк изогнул шею почти на 180 градусов и потянулся лапкой к листьям петрушки. Отец и сын, увидев это, захохотали.

– Конечно! – пробасил высокий синьор, останавливаясь и поясняя: – Мы забыли купить зелень! И орехи!

Гость начал набирать товар в корзинку, а продавец шепнул сыну:

– Ихо[1], дождь почти кончился, проводишь синьора до гостиницы? Он спрашивал, как пройти. Тут недалеко.

Мануэль радостно закивал. Он желал этого всем сердцем и готов был провожать чудного незнакомца хоть на другой конец города!

Но, увы, шагать долго не пришлось: иностранец жил в отеле в конце улицы. И путь до него показался мальчику несправедливо коротким. Всю дорогу он не сводил глаз с животного на руке мужчины и, уже прощаясь, решился задать вопрос:

– Синьор, а у Ле-енечки есть брат или сестра?

Высокий развёл руками и серьёзно ответил:

– У него нет никого, кроме меня. Ленечка – сирота.

Мануэль вздохнул. Он уже представлял себя хозяином такого же питомца.

– Спасибо, что проводил нас! Ещё увидимся! Мы проведём в Гвадалахаре несколько дней, обязательно заглянем в ваш магазин! – пообещал незнакомец, прощаясь. – Держи на память! – он выудил из недр глубокого кармана и вложил в руку мальчика деревянный резной брелок с изображением Ленечки.

Мануэль залюбовался подарком. Он гладил пальцами искусно сделанные завитушки.

– Как можно было так тонко вырезать? – мальчик поднял глаза и встретился взглядом с воротами гостиницы. Незнакомец снова исчез. – Как будто и не было никого, – прошептал Мануэль и нахмурился. Брови-гусенички встретились на переносице. Руки бессильно опустились вниз. Брелок выскользнул из ладони и, как показалось мальчику, пискнул, падая:

– Было!

Он ловко подхватил подарок в воздухе:

– Было! – Мануэль поцеловал фигурку, помахал рукой в сторону ворот. – Ещё увидимся! Йа-а! – и заспешил обратно, взрывая брызгами каждую встречную лужу.

* * *

Спеши медленно

В гостиничном номере профессора Акипаки раздался телефонный звонок.

– !Dime!

– Profesor, el coche esta esperando cerca de la entrada.

– !Bien, bien, salgo enseguida![2]

Портье уже в третий раз звонил постояльцу номера 13, недавно заселившемуся в отель синьору Акипаки, напоминая о прибывшем такси.

Профессор остановился в небольшой частной гостинице. От неё до Центра биологических наук Гвадалахарского университета ехать было десять минут.

Но, завершив короткий разговор с портье, Акипаки мельком взглянул на часы – 10:10 – и повернулся к прозрачному боксу. Время поджимало, однако профессор решил продолжить наблюдения. Азарт учёного-исследователя не позволял оставить эксперимент в эту минуту. Этот момент никак нельзя было пропустить! Акипаки ждал его три недели.

Рыжеволосый профессор прилетел в жаркую Мексику не на отдых, нет. Не туристические маршруты и экзотические курорты заманили его на другой континент. Всему виной была Она. Она не оставляла Акипаки ни на минуту, ни на работе, ни дома, ни даже во сне. Она захватила и подчинила себе жизнь этого ученого. Смыслом его существования стала наука. Коллеги по работе подтрунивали над ним: начинали повторять имя Акипаки как заклинание, если работа не клеилась.

Итак, наш одержимый наукой герой прибыл в Гвадалахару не ради развлечения. Здесь проходил международный конгресс энтомологов[3]. В Центре биологических наук профессора ждали к 11:00. Учёный должен был защищать свою программу по сохранению бабочек вида данаида монарх. Их численность сокращалась год от года: люди вырубали леса, а без деревьев бабочки погибали в холодное время года.

Акипаки предложил устраивать гостиницы для данаид.

«Что-что? – воскликнете вы. – Гостиницы для бабочек?! Смех, да и только!»