Le prisonnier du souverain sombre (СИ)

На эти слова Рауль ничего не ответил, продолжая молча рассматривать своего пленителя. Дроу мягко обошел замершего вампира и встал за его спиной, невесомо проводя ладонью по его руке, ощущая мягкость кожи и ее шелковистость. Одна сильная рука обхватила Рауля поперек талии, а вторая поддела подбородок, чуть наклоняя голову на бок. Губы Натаниэля нежно коснулись мочки его уха, слегка прикусывая и пропуская первые иголочки страсти сквозь легко возбудимое тело. Вампир чувствовал, как пах дроу трется об его ягодицы, давая ощутить свое возбуждение. Рауль нервно сглотнул, ощутив размеры повелителя, и машинально дернулся прочь.

- На колени и обопрись руками, — приказал Натаниэль, толкая вампира вниз. Сил просто терпеть присутствие столь великолепного тела уже не было, и эгоистичный дроу даже не задумался, готов ли его партнер. Прежде всего императора интересовало его собственное возбуждение, что не отпускало с тех самых пор, как он увидел Рауля.

Пока опоенный снадобьями вампир послушно опускался на пушистый ковер, Натаниэль быстро освободился от халата и теперь щедро смазывал свое огромное достоинство душистым маслом. Раздвинув упругие маленькие полушария, дроу то же самое сделал и с дырочкой молчаливого пленника. Откинув смазку в сторону, Натаниэль нетерпеливо опустился на колени позади наложника и схватился за длинные волосы, запрокидывая его голову назад. Приставив налитую головку ко входу в девственное тело, дроу широкой ладонью накрыл сжатые в нитку губы вампира и одним мощным рывком проник в его тело. Рауль рванулся было в его руках, но крепко удерживающая за волосы рука не дала этого сделать, а вторая лишила возможности закричать. Не обращая внимания на извивающегося под ним от боли вампира, Натаниэль начал быстро и яростно двигаться, до самого предела натягивая раба на свой член.

Удлинившиеся когти вампира впились в ковер, раздирая его, а клыки непроизвольно впились в ладонь дроу. Тот зашипел от боли и с размаху ударил вампира кулаком в живот. Рауль охнул от боли и перестал дергаться, чувствуя, как дроу увеличил силу и ритмичность проникновения. Теперь руки повелителя крепко удерживали вампира за бедра, не позволяя тому даже сдвинуться с места. Рауль упал лицом в мягкий ворс ковра, и из его зажмуренных от унижения глаз потекли слезы. Рывок, и он оказался лежащим на спине, а его длинные ноги были закинуты на мощные плечи дроу, который практически сложил его пополам. Теперь Рауль уже не мог больше сдерживать стонов боли, когда Натаниэль вдалбливался в него. А кому бы понравился раскаленный толстый кол, ритмично вбивающийся в его тело. Когти вампира от души впились в плечи дроу, разрывая плоть. Натаниэль гневно зарычал и перехватил тонкие запястья, заводя руки пленника над головой и удерживая их одной ладонью. Вторая ладонь легла на шею Рауля, перекрывая доступ воздуха, отчего вампир захрипел. Нежный, но одновременно властный поцелуй в губы никак не вязался с грубыми толчками в его теле. Совершив ещё несколько фрикций, дроу низко зарычал и мощно излился в Рауля, продолжая удерживать того на месте, и не покидая истерзанного тела. Прошла пара минут, прежде чем дроу вышел и, подхватив свой халат с пола, встал на ощутимо подрагивающие ноги. Легкий хлопок в ладоши, и на пороге возник склоненный в поклоне Мантор.

- Выпороть этого наложника так, чтобы никому не было повадно, — Натаниэль невольно сморщился от боли, когда его израненных плеч коснулась шелковистая ткань. — А потом пусть идет в обыкновенные слуги… да, и ошейник не забудьте на него одеть….

Глава 2

Не говори, что любишь ты других,

Когда ты сам себя так злобно губишь:

Пусть ты любимец множества твоих

Друзей, но сам ты никого не любишь.

Ты так жесток к себе, так страшно лют,

Что на себя же руку поднимаешь.

И хочешь в прах стереть приют

Сокровища, которым обладаешь.

О, изменись, чтоб изменил я мненье!

Не гневу жить роскошнее любви!

Будь, как твой вид, мил, полон снисхождения.

И сам к себе участье прояви:

Стань сам собой. И из любви ко мне

В потомстве дай вновь цвесть своей весне.

Как и следовало ожидать, Рауля вновь вернули в ту комнату, в которой он и очнулся несколько часов назад. Евнухи забрали у него дорогую одежду, оставив лишь брюки из грубой холщовой ткани, поверх которых одевалась своего рода туника с длинными рукавами и четырьмя разрезами от бедра.