Leaving Dead (СИ)

Сноу помиловали. Устроили судебное заседание, превратив его в фарс из желания показать свое милосердие, и приговорили бывшего панемского президента к пожизненному заключению в тюрьме вместо заслуживаемой им смертной казни. Финник при этом не присутствовал, хотя и проходил одним из главных свидетелем по так называемому «делу Сноу». Коин сочла его недостаточно вменяемым и оставила мечту всех капитолийских женщин со смехом глотать таблетки в выделенной ему квартирке. Наверное, она действительно заботилась о его самочувствии. Иначе зачем настояла, чтобы ему прописали антидепрессанты? Совершенно не помогавшие и вызывавшие лишь приступы гомерического хохота от осознания того факта, что это всё, что могут предложить герою народного восстания. Антидепрессанты и убогое помещеньице, состоящая из спальни, душевой и кухни. А что не койка в психбольнице и не смирительная рубашка сразу? Не решались травить его лекарствами посильнее? Какие заботливые. Но это вы зря, думал порой Финник, посмеиваясь над собственным сумасшествием. Могли бы сэкономить кучу времени. Его и так держали почти под постоянным надзором после того как, пообещав вернуть ему Энни, привезли лишь ее тело.

Но пускать в ход смирительную рубашку они почему-то не торопились. Даже когда он набросился на Хеймитча, принесшего весть о помиловании Сноу. Победитель Двенадцатого Дистрикта определенно был не в состоянии хоть раз прийти к нему с хорошей новостью. Хотя бы ради разнообразия.

- Успокоился? – осторожно спросил Абернетти, переминаясь с ноги на ногу за опрокинутым креслом. Финник показал зубы. В буквальном смысле, растянув губы и с удовольствием вцепившись бы клыками Хеймитчу в горло, если бы не два охранника, скрутивших ему руки за спиной и удерживавших Одэйра на месте.

- Я понимаю, что ты чувствуешь, - продолжил Абернетти, и в этом была доля правды. Лишь с той разницей, что Хеймитч потерял всё много лет назад, и его боль, какой бы сильной она не была, всё же успела несколько притупиться с тех пор. – Китнисс тоже в ярости и прямо в суде потребовала снести Сноу голову. Но волноваться тут не о чем. Эта мразь всё равно долго не протянет. Не сомневаюсь, что кто-нибудь прикончит его в тюрьме. Или он сам сдохнет.

- Он убил ее, - выдохнул Финник, до крови кусая и без того израненные губы. – Он ее убил. Так же, как Мэгз, так же, как… Он убил ее.

Ноги подкосились, и Одэйр рухнул на колени, содрогаясь и пряча слезы под падающими на лицо бронзовыми волосами. Не от Хеймитча. От нее. Она не должна видеть его таким. Она ведь где-то здесь. Стоит и смотрит на него своими травянисто-зелеными глазами, и одна лямка тонкого платья как всегда соскользнула с плеча. Просто сейчас он не может ее увидеть. И меньше всего хочет, чтобы она видела его жалким рыдающим слабаком, без конца повторяющим одно и то же, как заведенный.

Он убил ее. Он убил нашего ребенка. Он отнял всё, что у меня было.

- Отпустите его, - велел Хеймитч, и заломленные за спину руки наконец обрели свободу, безвольно повиснув вдоль тела. – Успокойся. Завтра в полдень Сноу отправят в тюрьму и… - он осекся и замолчал. Финник поднял на него подернутые слезами зеленые глаза.

Всё закончится. Вот, что хотел сказать Хеймитч. Но замолчал, потому что сам совершенно не был в этом уверен.

Завтра всё это закончится.

Эта мысль не давала ему покоя и после ухода Абернетти. Превратилась в навязчивую, заставив очнуться от не покидавшего его безразличия и начать судорожно рыться в ящиках маленькой кухни, пока среди столовых приборов не отыскался кухонный нож. Финник даже порезался, когда нетерпеливо проверил пальцем заточку лезвия. И вид крови, текущей из пульсирующей ранки, заставил его улыбнуться. Достаточно острый.

Выбраться из здания оказалось в разы проще, чем он полагал. На охрану Коэн поскупилась, и тот дурак, что караулил у двери следующим днем, даже не понял, что произошло, как получил удар рукоятью ножа в висок. И рухнул, как подкошенный. Финник дернулся было к выходу, но после пары секунд раздумий всё же остановился, чтобы покопаться у охранника в карманах. И найдя пистолет с массивным стволом, понял, что не зря. Стрелять он толком не умел, всегда предпочитая огнестрельному оружию излюбленный трезубец, но сейчас это особой роли не играло. Не нужно быть снайпером для того, чтобы передернуть затвор, приставить пистолет к голове и спустить курок.

Из здания правительства, теперь занятого повстанцами, Сноу должны были вывести через площадь, потом засунуть в бронетранспортер и отвезти на нем к вокзалу, где ждал поезд, идущий до тюрьмы на границе Капитолия с третьим Дистриктом. Конвоировали президента его верные псы, теперь переметнувшиеся на сторону повстанцев: одетые в белое миротворцы. И всё это так опрометчиво разболтал Финнику Хеймитч, пытаясь хотя бы таким образом помочь собрату по несчастью. Раз уж другими способами не получалось.