Лебедь

Кроме того, агентство дало мне ссуду на жилье. Единственным моим доходом были деньги, которые мне платила молодая пара, живущая на той же площадке. Я сидела иногда с их ребенком. Элейн и Джордан Франклин были «яппи» – наследие восьмидесятых, как о них говорила Барбара. Он работал не то адвокатом, не то брокером, не то еще кем-то на Уолл-стрит, она – редактором отдела мод в одном журнале. Он всегда был безукоризненно вежлив со мной, а она могла ляпнуть что угодно. Их пятилетняя дочка Кейти была капризная, избалованная девочка, но мне она нравилась – ее смешные тоненькие косички напоминали мышиные хвостики сестренки Тути. У Кейти была няня, которая забирала ее из детского сада, приводила домой, кормила, купала и укладывала спать. После чего Джордан и Элейн шли куда-нибудь развеяться, а я приступала к своим обязанностям.

Никогда раньше не доводилось мне бывать в такой сказочной квартире. В спальне и принцессе было бы не стыдно спать – кровать с пологом, по обеим сторонам занавеси, поверх покрывала рассыпаны красивые пестрые подушки. В ванной комнате зеркальные стены и еще один унитаз, который, как объяснила мне Кейти, вовсе не унитаз. «Глупышка, это чтобы мыться. После того, как занимаются любовью, всегда моют пиписку».

В первый раз, когда я сидела с Кейти, Джордан с Элейн вернулись в два часа ночи, а в полдевятого я должна была явиться на съемки.

– Этот долбаный черный шоферюга не знал, куда ехать! И сначала свернул на дорогу в Нью-Джерси, – таким образом извинилась передо мной Элейн.

– Не черный, а афроамериканец, дорогая, – поправил ее Джордан, – водитель такси.

– Но он был черный, Джордан. И не афро-американец, а типичный гаитянин. И не кореец, и не китаец, и вообще не азиат. Он был черный, как Эми.

– Простите, Эми, – заморгал Джордан.

– Все в порядке, – ответила я. Действительно, меня слова Элейн ни капельки не задели. Элейн к черным и белым относилась одинаково – к кому очень хорошо, кого терпеть не могла. И я на нее не обиделась. Но Джордану было неловко.

– Если бы это был белый водитель, ты бы просто сказала «долбаный шофер».

– Я могла бы сказать долбаный ирландец или долбаный еврей. Мне просто захотелось уточнить, Джордан. Пожалуйста, не делай из мухи слона.

Она вечно поддразнивала беднягу Джордана, и меня это всегда смешило. Когда я осталась у них в первый раз, она предложила мне кофе и спросила, какой я люблю. Я ответила: «Черный». И она послала Джордана на кухню со словами: «Пойди сделай Эми чашечку кофе, дорогой, цветного, пожалуйста». Она не скрывала, почему не может предложить своему журналу мои фотографии.

– Такая у нас существует установка, деточка. Никаких черных. Конечно, вслух этого не говорят, но все каким-то образом знают. Понимаешь, я всего только одна из редакторш. Вот когда поднимусь наверх, будет другое дело… Но, конечно, черная модель тоже должна прийтись мне по вкусу.

Вот чем мне нравилась Элейн – прямотой. Будет от нее что-то зависеть, тогда и появятся на страницах ее журнала черные. Но и им придется проходить строгий отбор.

Хорошо, что Франклины жили рядом. Мне иногда снились страшные сны, и всегда о пожарах. Элейн дала мне книжку с толкованием снов. И я узнала из нее, что значит видеть во сне огонь.

«Вырвавшийся из-под власти человека огонь означает, что вам надо научиться владеть своим огненным темпераментом. Разжигание же огня означает, что вы вот-вот соблазните кого-нибудь или же соблазнят вас…»

Да, но темперамент-то у меня вовсе не огненный – хотя, может быть, у меня в подсознании живет подспудное возмущение тем, как относится к черным моделям нью-йоркская индустрия моды. А Маркус далеко, так что соблазнять меня некому.

Однажды вечером я все-таки нарушила свой обет и приняла приглашение Эдди Росса – мне было очень тоскливо, одиноко, к тому же я сидела совсем без денег и ела всего один раз в день, так что отказаться от обеда в ресторане было выше моих сил. Эдди приглашал меня отобедать с ним каждую неделю с тех пор, как мы столкнулись у входа в подъезд. И я каждый раз отвечала ему: «Спасибо, нет». Он был слишком стар для меня, мне только что исполнилось семнадцать. Что ему делать с таким детским садом? Но я, кажется, не совсем поняла ситуацию. Дело в том, что, отправляясь в поход по редакциям и рекламным агентствам, я старалась выглядеть как можно лучше. С Эдди мы сталкивались только в подъезде, и, наверное, я показалась ему старше своих семнадцати. Но в ресторан мы не пошли. Он заказал еду к себе домой и накрыл кофейный столик – вино, свечи.

– Здесь курица, баранье рагу, гарнир, – сказал он и предложил мне бокал вина.

– Я будут пить только диетическую коку, – ответила я, явно разочаровав его.

– Мы ведь хотим повеселиться, бэби. Значит, надо расслабиться.

– Я вполне обойдусь кока-колой. Я пью только ее.

– Ну хорошо, хорошо. Сейчас принесут. Ну расскажи, почему я до сих пор ни разу не видел тебя на обложке «Вог»?

– На обложке «Вог» может появиться только Найоми Кэмпбелл, да и то раз в сто лет.

– Ясно. А почему тогда я не видел тебя в «Эссенс» или «Вайб»?