Лебедь и медведь

Он разделся до боксеров — белых со счастливой рожицей. Мейсон не носил трусы. Его «мальчикам» нужно было пространство, чтобы дышать. Раны на руке и бедре все еще кровоточили, кожа вокруг была испачкана засохшей кровью. Мейсон поднял бутылку антисептика и сделал глубокий вдох, прежде чем вылить её на раны. Чертовски жгло, но он стиснул зубы, а потом, взяв пинцет, занялся пулей в бедре. Ему пришлось немного покопаться, но потом он все-таки вытащил сплющенный кусочек металла и кинул его в раковину, куда пуля со стуком упала.

Мейсона удивило, что пули были изготовлены из обычного металла, а не из серебра.

Серебро ослабляло иммунную систему перевертыша, и, тем не менее, войска злодея редко использовали его. Одну пулю еще предстояло достать, и Мейсон не стал долго раздумывать над этим.

К сожалению, к другой ране на предплечье оказалось сложнее добраться, и, несмотря на все ухищрения, он не смог вытащить металл.

— Черт, черт!

Громко выругавшись, Мейсон швырнул пинцет в раковину.

— Что ты делаешь? — спросил кто-то заплетающимся языком.

Мейсон повернулся, чтобы увидеть, что Джесси опирается на дверной косяк его ванной. Ее глаза все еще блестели от наркотиков.

— Эй, это же лебединая принцесса вернулась в страну живых. Я вижу, ты переработала те наркотики, что были в печенье.

— Ты!

Джесси подняла палец и ткнула им в Мейсона, затем куда-то влево, а потом вправо, не переставая моргать.

— Прекрати двигаться.

— А я и не двигаюсь. Это наркотик, который тебя вырубил.

— Я так и знала. Ой. Вспомнила, что хотела сказать. Я же тебе говорила.

— О печеньках? — Он улыбнулся. На лице Джесси было написано торжество, хоть и немного смешанное с растерянностью. — Да, ты была права. Я склоняюсь перед твоей великолепной и точной дедукцией. А теперь, почему бы тебе не устроиться поудобнее на минутку, пока я закончу?

Ее глаза расширились, прежде чем сфокусироваться на нем. Плотно сжимая губы, девушка ткнула пальцем в дыру в его руке, потом — в рану на бедре, а затем — в окровавленные инструменты рядом с запятнанными тряпками на стойке.

— Тебя подстрелили, — заявила она.

— Пустяковая рана, — сказал Мейсон, цитируя старых добрых «Монти Пайтонов»².

Джесси посмотрела на него.

— Да ну?

Она ткнула в рану на его руке, и мужчина вскрикнул.

— Идиот. У тебя дыра в твоей дурацкой руке. Почему ты не пошел к доктору Брюстеру, чтобы он проверил и зашил тебя?

Мейсон пожал плечами.

— Мой дом был ближе, и, кроме того, у меня на руках была храпящая принцесса, о которой нужно позаботиться.

— Я не храплю.

— Если вы так говорите, мисс Храпуша. Теперь, если ты закончила издеваться над моими ранами и слабым мозгом медведей, позволь мне закончить?

Она тяжело вздохнула.

— Сядь.

Мейсон сморщил лоб.

— Зачем?

— Так мне будет легче ударить тебя, — сказала она, призрачная улыбка появилась на ее губах. Мужчина попятился, и ее улыбка стала шире.

— Трусишка. Я не собираюсь умышленно делать тебе больно, как бы заманчиво это ни звучало. Но извлечение пули наверняка не особо приятно.

— Я могу потерпеть. Знаешь, я большой медведь.

Он подмигнул, чтобы Джесси поняла, в чем суть. Плохая идея. Она ударила его по раненой руке.

— Ты когда-нибудь можешь быть серьезным?

— Что? Я просто говорю правду. Хочешь посмотреть?

Она издала страдальческий вздох и посмотрела в небо, бормоча: «Почему я?»

— Потому что…

Она прервала его.

— Нет. Не говори этого. Уверена, что это снова будет что-то грязное, а я не в настроении. Передай мне пинцет, прежде чем я потеряю терпение.

— Тебе не обязательно это делать, — мягко сказал он, заметив, как Джесси тяжело сглотнула и неглубоко вздохнула, когда снова сосредоточилась на его ране.

— Я большая девочка. И смогу сделать это, но только ты знаешь, что я не люблю вид крови.

— Это предупреждение, что ты можешь упасть в обморок, и мне нужно поймать тебя?

— Нет, всего лишь предупреждаю, что меня может стошнить, и все это, вероятно, потечет тебе на колени.

Выражение его лица, несомненно, не заслуживало громкого смеха, и Джесси расхохоталась. Он попытался просверлить её в ответ взглядом, но ее лицо светилось смехом, губы изогнулись в широкой улыбке, а глаза засияли, и он подумал, что никогда не видел ее более красивой.

Мейсон сел на унитаз — не самое, конечно, благородное место, — и решил, что сможет справиться с чем угодно, если это означало, что девушка прикоснется к нему. Но на всякий случай он не стал закрывать крышку и развел ноги, молясь, чтобы, если ее все-таки стошнит, она не промахнулась

Пальцы нерешительно коснулись его руки, и Мейсон посмотрел на Джесси, любуясь тем, как девушка прикусила нижнюю губу, когда уставилась на его рану.

— Ты спас меня.

Она сказала это скорее, как утверждение, чем как вопрос, и он кивнул.

— Как только я увидел, что ты съела печенье, я пошел искать тебя. И почти опоздал.

Осознание того, как он был близок к потере, прошибло его, и Мейсон вздрогнул.

— Тебе холодно. Я постараюсь побыстрее.

Джесси прикоснулась к его ране трясущимися руками.

— Я буду жить, — сказал он сухо. — Ты не должна делать этого. Я, в конечном итоге, сам свалял дурака.