Лебедь и медведь (ЛП)

– Потому что только идиот может встать между мной и моим первым внуком, – сказала медведица, с которой она познакомилась раньше. – А у меня есть отличный рецепт для идиотов.

– Приятно знать. Хотя теперь я удивлена, как Мейсон вообще пережил свое детство.

Три женщины повернулись, чтобы взглянуть на бурого медведя, который ухмылялся им с нескрываемым весельем.

– Я тоже, – пробормотала его мать. – Я Келли, кстати.

– Джесси, – ответила девушка, протягивая ей руку.

– Добро пожаловать в семью, Джесси, – попав в медвежьи объятия, девушка подумала, что лучше не упоминать о временном аспекте отношений.

Не буди спящего медведя, так, кажется.

И так началась самая странная неделя в ее жизни. А также самая лучшая.

Она встретила отца Мейсона в тот же день за обедом, которым можно было накормить целую армию.

Большой мужчина по имени Пит настоял, чтобы она называла его папа-Медведь, и обнял ее так крепко, что она, вероятно, уменьшилась в размерах.

Джесси восстановила размеры обратно, когда съела достаточно еды, – по настоянию каждого – что заставило ее задуматься, а не пытались ли они ее откормить к Рождественскому ужину. В течение следующих нескольких дней она узнала, что такое настоящая семья.

Она научилась делать печенье с нуля с мамой Мейсона и шлепать Мейсона, когда тот приходил, чтобы украсть несколько. Игла и нить перестали быть ее врагами. Она проводила вечера, играя в настольные игры, не в силах остановить хихиканье, когда в середине каждой игры Чейз обвинял Мейсона в мошенничестве и выводил его на улицу одарить братской любовью. Мейсон на самом деле обманывал и, что было еще более забавно, позволял брату думать, что тот был более крупным и злым, чем он сам во время этих поединков. Это то, что заставило сердце Миранды смягчиться и вызывало ее хихиканье.

Папа-Медведь стал называть и ее, и Миранду дочками, принося им угощения каждый раз, когда приходил с работы домой и ругал парней, когда они ныли о том, что они ничего не получили. Папа-медведь также раздавал лучшие объятия: одновременно грубые и все же безумно ласковые. Поведение Келли демонстрировало ее собственную привязанность. Джесси не могла не полюбить родителей Мейсона. Это то, чего она всегда хотела. Жаль, что она не сможет оставаться рядом.

Мейсон продолжал их брак-фарс, называя ее женой при каждом удобном случае, не важно, сколько синяков она оставила на его голенях. Ночью ей приходилось прикусывать щеку, чтобы не кричать, когда он доводил ее до кульминации – как правило, два-три раза – прежде чем переворачивался на спину, прижимая девушку к себе.

Какое прекрасное время. Какая ужасная игра. Джесси хотелось плакать.

И кто-то, наконец, это заметил.

На третий день Миранда вытащила Джесси во двор и передала ей пистолет. Та посмотрела на него непонимающе.

– Ты самоубийца? – спросила она.

– Глупая птица. Конечно, нет. Но я подумала, что ты хотела бы знать, как стрелять, в случае, если появятся плохие парни.

Джесси знала, что Миранда была столь же умной и заботливой, сколь и легкомысленной.

– Ты действительно думаешь, что мне нужно защищать себя?

– Не. Мейсон скорее отрежет свою руку, чем позволит тронуть перышко на твоей шейке.

– Пока, – мрачно ответила Джесси.

– Что ты имеешь в виду, говоря пока? Ты замужем. Он всегда будет защищать тебя.

– Разве Чейз не сказал тебе? Потому что я знаю, что Мейсон рассказал ему. Мой отец заставил нас пожениться.

Раскаты смеха сотрясали Миранду, когда она, обняв себя, захохотала.

– О, скажи мне, что ты на самом деле так не думаешь? – задыхалась она между хихиканьем. – Ты видела Мейсона, верно? Ты действительно думаешь, что комната. полная лебедей, могла бы заставить его делать то, чего он не хотел?

Джесси нахмурилась.

– Я думаю, нет. Но все равно, у него не было выбора, если он не хотел убить несколько человек.

– Поверь мне, когда я говорю, что Мейсон мог бы сбежать, если бы захотел. Этот мужчина этого не сделал. Разве это тебе ничего не говорит?

– Он сказал, что любит меня, – призналась Джесси.

– И?

– В первый раз я столкнула его с постели, сказала, что он лгун и потаскун, – ей, по крайней мере, хватило совести покраснеть за свое признание.

Миранда уставилась на нее.

– Ой. Вау. А я думала, что это мне с Чейзом было трудно.

Джесси нахмурилась.

– Уф? Я не понимаю. Ты говоришь, что Мейсон будет упрямиться по поводу всего этого фальшивого брака?

– Нет. Я говорю о том, что ты пытаешься отрицать то, что чувствуешь к нему. Поверь мне, Лютик, ты любишь Мейсона.

– Нет.

– Да.

– Нет, не люблю.

– Не заставляй меня стрелять в тебя, – угрожала Миранда, наставляя на нее пистолет. – Ты любишь медведя, и это дерьмо пугает тебя.

Раздражение заставило Джесси ответить коротко.

– Ну да, потому что, скорее всего, когда все уляжется, он найдет себе новую телку, чтобы преследовать, а я останусь в дураках.

– О, Джесси, ты, бедная заблуждающаяся птичка. У меня есть новости для тебя. Мейсон любит тебя. Знаешь ли ты, что он никогда – НИКОГДА – не проводил ночи с девушкой до тебя?

Нет? Ее пульс ускорился.

– Откуда ты это знаешь?