Лебеди Леонардо

Старик за несколько часов до смерти рассказал мне, что прожил сто лет и никакой физической боли не чувствовал, только слабость. Сидя на больничной койке, без единого признака болезни он спокойно расстался с жизнью. Я сделал вскрытие, чтобы определить причину столь легкой смерти, и обнаружил, что смерть пришла от слабости, наступившей вследствие недостатка крови. Артерии, которые питают сердце и конечности, ссохлись и сморщились.

Другое вскрытие сделано было двухлетнему ребенку, и обнаружил я, что случай сей был прямо противоположным.

В чем различие между стариком и ребенком?

Сосуды младенца безо всякого изъяна и наполнены кровью, сосуды старика — плоские, перекрученные и сморщенные, поэтому кровь по ним не проходит.

Печень ребенка темно-красного цвета и плотная, печень старика бледна от отсутствия нормального притока крови, а сосуды пусты. Строение печени старика можно сравнить с отрубями, замоченными в малом количестве воды.

Толстая кишка старика истончилась, став размером со средний палец руки, у ребенка она толщиной с руку.

В жизни красоте свойственно увядать, в искусстве — никогда.

1491 ГОД, ПАВИЯ

Беатриче лягнула огненное чудовище, злобного духа, который тянул ее за руку, пытаясь втащить в адские врата. Высокий каблучок пришелся демону прямо в живот, но он только расхохотался, а из глаз посыпались желтые искры, ослепив Беатриче. Она вопила, корчилась, пыталась зубами достать огненную плоть мучителя. Нет, она не та Беатриче, возлюбленная и вдохновительница поэта Данте!

— Оставь меня! — вопила Беатриче.

Ей казалось, что опаляющий жар почему-то идет изнутри. Если она не вырвется, то взорвется еще до того, как адское пламя поглотит ее.

— Я ни в чем не виновата! — снова и снова повторяла Беатриче, пытаясь вырвать руку из дьявольских когтей.

Чудовище было сильнее ее громадного жеребца Драго и не собиралось отпускать свою жертву.

— Я не та, — кричала Беатриче, — я не та, что нужна тебе!

— Беатриче д'Эсте! — Внезапно демон заговорил женским голосом. — Беатриче!

Когти глубже впились в руку. Другой рукой демон вцепился ей в лицо и с силой начал трясти, пока Беатриче не открыла глаза.

Властное лицо матери заставило Беатриче окончательно прийти в себя. Младшая из сестер д'Эсте лежала на постели под толстым одеялом, взмокнув от пота. Лицо горело, лоб покрывала испарина, а нос был холоден. Беатриче не понимала, где находится и как мать узнала о том, что в нее мертвой хваткой вцепился демон.

— Пожаловали послы, милая. Ты должна встать.

Герцогиня Леонора перевернула дочь набок, потянув на себя простыню и задрав ночную рубашку Беатриче.

Сейчас отодвинут тяжелые шторы, и серый промозглый свет зимнего утра снова разожжет дьявольское пламя.

— Не слишком много, но хватит и того, что есть, — промолвила Леонора.

Не успела Беатриче спросить, что она имеет в виду и с кем разговаривает, как две служанки подняли ее с постели и накинули на плечи тяжелый вышитый халат.

— Хвала Всевышнему, ты приняла своего супруга! — воскликнула Леонора, изучая смятые простыни. — Мы должны написать отцу. Герцог не стерпел бы твоего позора на брачном ложе. Честь для него — превыше всего.

В спальню входили трое, шаги их гулко отдавались по каменным плитам. Беатриче узнала мессира Тротти. С ним были еще двое суровых мужчин, ей незнакомых. Не замечая Беатриче, мужчины уставились на запятнанные смятые простыни.

— Крови мало, — заметил один из незнакомцев, обращаясь к Леоноре. — Или Il Moro вошел неглубоко, или тропинку протоптали до него.

Брови на невозмутимом, словно камень, лице мессира Тротти, возмущенно изогнулись, в то время как другой незнакомец хмыкнул.

— Девочка провела весь день в седле, — ответила Леонора. — И я никому не позволю говорить таким тоном о принцессе из дома д'Эсте. А если вы поведаете ваши домыслы кому-нибудь за стенами этой спальни, вас больше не примут даже при самом захолустном дворе на свете!

Незнакомец замолчал. Все знали, что герцогиня Леонора слов на ветер не бросает.