Лебеди остаются на Урале

Оказывается, до самых сумерек щебечут и свистят птицы, а после заката поет соловей. Сначала неуверенно, робко, как будто пробуя голос, а потом, совсем уверившись, соловей заливается трелью, будя в сердце далекие воспоминания и тревожа его несбыточными надеждами. Соловей пел всю ночь, замолкая только на рассвете. Люди, приехавшие с Кавказа, из Сибири и с Украины, всю ночь не смыкали глаз. Соловей будто возвращал их в родные края, к первым свиданиям, мечтам юных лет. Даже Артема Алексеевича соловей заставлял порой забывать свои заботы. Стоя под деревом или лежа в густой траве, он удивлялся первобытной красе природы. То он открывал новые линии гор, то любовался быстрым бегом форелей в горной речке, то рассматривал полевые цветы, названий которых не знал.

Порой мечты увлекали его. Иногда он пытался представить, как выглядела бы тут какая-нибудь московская барышня в узкой юбке, в маленькой шляпке, едва прикрывающей макушку, и в туфлях на высоких каблуках. Получалась какая-то чепуха. Такой наряд по меньшей мере вызвал бы насмешливую улыбку.

Здесь самая простая мода: свободное платье, туфли на низких каблуках, широкополая шляпа.

Он поймал себя на мысли, что именно так одета Людмила Михайловна. Если к этой изящной простоте добавить серые глаза, всегда настороженные и готовые улыбнуться, бронзовое от загара лицо, стройное тело, которому могла бы позавидовать любая спортсменка, то вставал полный портрет девушки, которая жила и трудилась рядом, деля с ним радости ожидания и горе неудач.

В ушах слышится ее смех.

— Артем Алексеевич, можно ли при вас говорить о любви… к цветам?

Он делал притворно-грозное лицо, отвечая ей назидательным тоном:

— Только при условии, если вы выполнили дневную норму…

Он не умел говорить с ней по-другому. Впрочем, разговор с Людмилой Михайловной еще впереди. О себе, о своих чувствах он скажет ей только после победы. Как тут можно думать о себе, когда по всем швам расползается твое дело?

И тотчас же возникает сомнение: решится ли он когда-нибудь на серьезный разговор с Людмилой Михайловной?

2

У Хамзина было такое ощущение, будто он живет на вулкане, готовом извергнуть лаву. С одной стороны, Белов требовал продолжать бурение оставшихся двух скважин. Логически рассуждая, забой следовало довести до проектной глубины; но, с другой стороны, трест Уралнефть занял непримиримую позицию. Была получена вторая грозная телеграмма с требованием прекратить бурение.

В такой обстановке легко можно сломать себе шею.

Оставался единственный выход: под каким-либо предлогом добиться отъезда Белова, хотя бы дня на три. В его отсутствие можно будет прекратить бурение и начать демонтаж оборудования. Сделать то, на чем настаивает начальство…

К счастью, он вспомнил о докладной записке Белова, лежавшей без движения с конца зимы. Не попадется ли Белов на удочку?

С этими мыслями Хамзин пригласил к себе главного геолога.

Войдя в кабинет начальника, Белов бросил на подоконник полинявшую на солнце кепку и сел.

— Очень кстати, очень кстати, — торопливо заговорил Сагит Гиззатович, роясь в ящике стола. — Я перечитал сейчас вашу докладную записку, в которой вы предлагаете довести количество скважин до десяти. Что ж, в принципе я не возражаю. Готов подписать ее вместе с вами. Но я пригласил вас сейчас, чтобы со всей откровенностью высказать вам некоторые свои сомнения. Во-первых, своевременно ли ставить этот вопрос перед трестом после неудачи в опробовании первых скважин? Боюсь, что руководящие товарищи будут против нас. Во-вторых, стоит ли посылать по почте докладную записку? Не лучше ли кому-нибудь из нас поехать в трест, чтобы протолкнуть проект? Я понимаю, время горячее. Но и вопрос такой, который придется защищать в тресте с пеной у рта… Кроме того, трест забросал нас телеграммами. Надо поехать, объясниться с ними…

Белов не мог не согласиться с Хамзиным. Конечно, в такое время, когда скважины выдают только воду, вряд ли кто возьмет на себя ответственность за расширение разведочных работ. Придется доказывать, настаивать, воевать.

— Вероятно, без командировки не обойтись, — согласился Белов. — Комиссию все не присылают, и я сам думал слетать в трест.

Хамзин заходил по комнате, маневрируя в узком проходе между столом и стеною.

— Я думаю, вы лучше меня сумеете отстоять свой план. Не стану вам чинить препятствий, действуйте! Как говорится, благословляю… С какого числа оформить командировку? Лучше не откладывать дела в долгий ящик.

— А подготовка к оборудованию скважин не задержится? — с беспокойством спросил Белов.

— Положитесь на меня, на нас с Людмилой Михайловной. Надеюсь, вы не думаете, что без вас сорвется опробование? Когда речь идет о том, быть или не быть уральской нефти, каждый из нас заинтересован в успехе дела. Добиться согласия начальства на бурение новых площадей — более трудный вопрос. Кому же, как не вам, решать его?