Лебеди в Москве (сборник)

Пусть учат вас: спешите жить!

В наш век эпохи атомной

Учиться головы кружить

Чуть не с пеленок надо, мол...

Вы не берите их в расчет,

Как сам хожу в железе я,

Когда питомцы новых мод

Бранят мою поэзию!

Пусть будет вам уроком роль

Тех самых «стильных девочек»,

Из коих шумный рок-н-ролл

Карикатуры делает.

С такой побудешь — и не рад,

И уж глядишь со злобою,

Как на любой магнитный взгляд

Ползет она амебою.

А вдруг ей встретится любовь?

(Не пролетела мимо, мол!)

Так что? Одну сплошную боль

Такая даст любимому.

Ведь в жизни вам лишь, а не ей

Доступно все заветное,

О чем весенний соловей

Поет в саду за ветками.

И на веку не ей, а вам

Дано с высокой гордостью

Нести с любимым пополам

Все радости и горести.

И парни ценят тех девчат,

Что любят все по совести,

Кого волнующе томят

Тургеневские повести...

ВЕЧЕРНИЕ ТЕНИ

Ты сегодня скучаешь опять, как вчера.

Значит, время потеряно даром...

А за окнами синие вечера

Догорают осенним пожаром...

От лиловой луны,

От цветных фонарей

По земле растекаются тени.

И похожи они на людей, на зверей,

На узорные стебли растений.

Можно долго бродить,

Любоваться на них,

Потому что, как звуки и числа,

Как страницы старинных, потрепанных книг,

Тени полны глубокого смысла!..

Нам бы ночи не спать,

Чтоб будить тишину,

Чтоб шуршала листва под ногами,

Чтоб две тени, сплетенные светом в одну,

Неотступно скользили за нами...

В ШАХТЕ

Рабочий костяк планеты!

Есть мне дело до вас.

В чине корреспондента

Прибыл я к вам в Донбасс.

Сдаю в конторе бумажку,

А мне выдают взамен

Лампу, одежду, каску —

Такие же, как и всем.

И я опускаюсь в шахту —

Не в солнечное метро, —

Туда, где простудой пахнет

Промозглой земли нутро.

Я долго брожу по штрекам.

Гляжу (работник пера),

Как в медленных вагонетках

Уголь шлют на-гора.

Вдруг кто-то басовой нотою

Как гаркнет на весь забой:

— А ты чего не работаешь,

Такой, мол, ты растакой!

Конечно, корреспондента

Не надо бы так ругать,

Но, видимо, под брезентом,

Под каской — не разобрать.

— Бери,— мне орут, — лопату,

— Грузи, — мне орут,— живей! —

И так становлюсь я братом

Горняцкой породе всей.

Так я становлюсь шахтером,

Подобным им по всему,

И уголь гружу с задором

И чувствую, что — к чему.

...С тех пор я немножко вправе

Тревожить праздный уют,

Благодарить и славить

Нелегкий горняцкий труд!

И я бы любому дяде,

Который любит фасон,

Напялил, хотя бы на день,

Шахтерский комбинезон,

Чтоб побыл в горняцкой каске,

Чтоб гонор сбили ему,

Чтоб понял земные краски,

И солнце, и что — к чему!..

ПЕРВОПЕЧАТНИК

Где громоздит узор зубчатый

Китайгородская стена,

Стоит Иван Первопечатник,

Изваянный из чугуна.

А рядом с ним,

у перекрестка

Прохожий должен замечать

Окошко книжного киоска

Под вывеской: «Союзпечать».

Вот так годами

с возвышенья

Среди газет, брошюр и книг

Первопечатник с изумленьем

Глядит на дело рук своих.

В КАФЕ «АЭЛИТА»

Кафе «Аэлита»...

Почему — «Аэлита»?

Наверно, чтоб было поближе к Луне...

Здесь так над эстрадой пылают софиты,

Здесь все современно и «стильно» вполне.

Наверно, здесь модно вести беседы

Про луны, про звездные корабли,

Мечтая умчаться со скоростью света

Куда-то «подальше от шумной Земли»...

Здесь девушки тихо от нежности тают,

Когда оглушительно, с видом лихим,

Им мальчики в свитерах смело читают

«Антивоспитательные стихи».

Меня пригласили в кафе «Аэлита»,

И кто-то сказал, перестав жевать:

— Поэт, вы можете здесь открыто

Что-нибудь «левое» прочитать!

«Левое»?! Тем болтунам мягкотелым,

Бунтующим против строгих мамаш?!

Как вдруг отчаянно захотелось мне

Прочесть Маяковского «Левый марш»!

«Глаз ли померкнет орлий?

В старое ль станем пялиться?

Крепи у мира на горле

Пролетариата пальцы!

Грудью вперед бравой!

Флагами небо оклеивай!

Кто там шагает правой?

Левой! Левой! Левой!»

Я бы хотел, чтоб в кафе «Аэлита»,

Где все современно и «стильно» вполне,

Эти стихи были прочно прибиты

Прямо

буквально

на каждой стене!

ПОДСНЕЖНИКИ

На улице стужа да ветер,

Но тетка в пуховом платке

Чуть видный белесый букетик

Торжественно держит в руке.

И запах особенный, нежный

Тебя вдруг заденет в пути.

И ты удивишься: подснежник?!

Он что-то сулит впереди!

Он в зимнюю жизнь нашу вносит

Какой-то тревожный мираж...

И сколько хозяйка ни спросит,

Без слов за него ты отдашь.

За нежность, за смутную веру,

Что все переменится вновь,

Что станут зелеными скверы

И в сердце проснется любовь...

* * *

Еще с тобой мы просто —

Почти как брат с сестрой.

О розах и о звездах

Наш разговор простой...

А путь запорошило

Сиреневым снежком

И мы берем машину

С зеленым огоньком,

И, сразу все оглядки

Оставив вдалеке,

Доверчиво и сладко

Лежит рука в руке.

Там, за глухими стеклами,

Летит холодный снег,

А здесь дыханье теплое

И смех, зарытый в мех...

И строгости притворные,

И взор влюбленный твой,

И не напрасно «дворники»

Качают головой...

* * *

Мне нравится эта девушка

С мечтательными очами.

Ах, что ты, луна, с ней делаешь

Сияющими ночами?

Все в ней — такое лунное

И так мало земного,

Странная вся и струнная.

Страшно ей молвить слово.

Радостными сказаниями

Полна ее голова,

Сладостными азалиями

Пахнут ее слова.

Руки такие узкие.

Голос немножко грустный,

Только всегда — о музыке,

О Моцарте, об искусстве...

А хорошо б, наверное,

Шепнуть ей что-то такое: