Лебединая песнь. Последняя война

Он просунулся пальцы руки через ту ячейку цепи, которая сцепляла две створки ворот, и стал разжимать ее. Его пальцы работали над ним, пытаясь открыть. Сестра и Свон обе видели, что его рукав начал дымиться, тело рук стало мягким, как использованная жвачка. Замок сопротивлялся ему, и он чувствовал, что маленькая сука смотрит и высасывает из него все силы. В ярости он сжал ячейку пальцами обеих рук и вывернул на ворота, как ребенок, пытающийся пробиться в запертую площадку для игр. Затрещали и полетели искры. В мгновение он оказался в электрическом голубом сиянии, его униформа Армии Совершенных Воинов задымилась и обуглилась, эполеты на плечах сгорели в огне. Потом створки ворот расступились, и Друг распахнул их.

— Не думала, что я смогу, верно? — закричал он Свон.

Его лицо стало восковым, большая часть волос и брови были опалены. Выражение лица Свон оставалось безмятежным, и он знал, что хорошо, что она едет в тюремный лагерь, потому что сука должна попасть под кнут, чтобы научилась уважению.

Он сосредоточился сильнее, чем обычно, чтобы заставить свои сочащиеся руки снова затвердеть. Его эполеты все еще горели, и он сорвал их, прежде чем подобрал автомат мертвого солдата и вернулся к первому «Джипу».

— Поехали, — приказал он.

Два пальца на его правой руке остались опаленными и скрюченными, и они не восстанавливались.

Два «Джипа» проехали в открытые ворота и продолжали подниматься по горной дороге, виляя между пустыми лесонасаждениями безлиственных сосен и иссохших деревьев.

Они подъехали ко второй кирпичной станции охраны, где ржавая вывеска объявляла проведение идентификации. Наверху здания находилось что-то, что похожее на маленькую видеокамеру.

— У них здесь слишком хорошая охрана для угольной шахты, — заметила Сестра.

И Роланд Кронингер прорычал:

— Не разговаривать!

Дорога вышла из леса на расчищенный участок, здесь была мощеная автомобильная стоянка без машин, за ней стоял комплекс одноэтажных кирпичных зданий и большая, с алюминиевой крышей постройка, встроенная прямо в склон горы. Вершина горы Ворвик возвышалась над ней на двести футов, покрытая мертвыми деревьями и валунами, и на его вершине Сестра увидела три ржавые башни. Антенны, поняла она. Их очертания терялись в клубящихся серых тучах.

— Стоп, — сказал Друг.

Водитель подчинился, а секундой позже остановился и другой «Джип». Он сидел в течение секунды, оглядывая комплекс, его глаза сузились, он пытался прочувствовать, что здесь такое. Не было никакого движения, никакой жизни, ничего, чтобы он мог почувствовать и увидеть. Холодный ветер продувал стоянку, и в тучах рокотал гром. Снова пошел черный мелкий дождь. И Друг сказал брату Тимоти: — Выходи!

— Что?

— Выходи! — повторил Друг. — Иди впереди нас и начинай звать его. Давай! Брат Тимоти выбрался из «Джипа» и пошел через стоянку под черным дождем. — Бог! — кричал он, и его голос отдавался эхом от стен большого здания с железной крышей. — Это Тимоти! Я вернулся к тебе!

Друг тоже вышел и следовал в нескольких ярдах позади него, автомат оставался на его

бедре.

— Бог! Где ты? Я вернулся назад!

— Продолжай идти, — сказал Друг, и мужчина шел вперед, под дождем, бьющим ему в лицо.

Сестра ожидала подходящего момента. Внимание всех было приковано к двум мужчинам. Деревяшки лежали почти в тридцати ярдах, и если бы ей удалось занять оставшихся, у Свон был бы шанс сделать это; они не смогут убить ее, и если она сможет добраться до этих дров, то Свон, возможно, сумеет спастись. Она сжала руку Свон, прошептала:

— Будь готова.

Напряглась, чтобы двинуть кулаком в лицо охранника со своей стороны. Брат Тимоти радостно крикнул:

— Вот он!

Она подняла голову. Высоко над ними, на склоне алюминиевой крыши стояла какая-то фигура.

Брат Тимоти упал на колени, простер руки, и его лицо выражало одновременно ужас и восторг.

— Бог! — взывал он. — Пришел последний час! Зло победило! Очисть мир, Господи! Вызови Когти Небес…

Пули из автомата прошили его спину. Он упал вперед, его тело оставалось все еще коленопреклоненным, каким было во время молитвы.

Друг направил дымящийся ствол автомата на крышу. — Спускайся! — приказал он.

Фигура стояла неподвижно, и только длинное изорванное пальто волнами вздымалось вокруг его худого тела.

— Я говорю тебе еще раз, — предупредил Друг, — а иначе мы увидим, какого цвета кровь у Бога.

Фигура еще колебалась. Свон подумала, что человек с алым глазом собирается выстрелить — но тогда фигура на крыше подошла к ближайшему краю, подняла крышку люка и начала спускаться по металлической лестнице, прикрепленной к стене здания.