Лебединая песнь. Последняя война

— Меня зовут Виско, — сказал он ей. — Артур Виско. Коротко Арти. Мне нужно найти телефон! Видите ли, у меня исчез бумажник, одежда и вообще все исчезло. Я и несколько парней поздно загуляли в ночь перед тем, как все это случилось. Меня все утро тошнило. Я провалялся в постели и пропустил первые два торга. Я закутался с головой в одеяло, и вдруг появилось чудовищное сияние, и страшно загремело, и моя кровать рухнула сквозь пол! Весь отель стал разваливаться на части, а я пролетел сквозь дыру в вестибюле и приземлился в подвале, все так же в кровати. Когда я выкопался и вылез наружу, отеля не было. — Он издал безумный смешок. — Господи, весь квартал исчез.

— Много кварталов исчезло.

— Ага. Вот ноги у меня сильно ободрались. Как вам это нравится? Я, Арти Виско, и без обуви на ногах. Вот мне и пришлось взять пару обуви у…Голос его снова упал. Они почти взобрались на вершину хребта. — Вот дерьмо, они слегка малы для меня, — сказал он. — Да и ноги у меня распухли. Скажу вам прямо, обувь — вещь важная! Что бы люди делали без обуви? Вот возьмем ваши туфли. Они дешевые и долго вам не прослужат.

Сестра Ужас повернулась к нему.

— Не заткнуться ли вам, — потребовала она и продолжила карабкаться.

Он замолчал, но не более минуты. — Жена говорила мне, что не нужно сюда ехать. Говорила, что пожалею о затраченных деньгах. Я ведь не богат. Но я сказал, что такое ведь, черт возьми, раз в год бывает. Раз в год в Большом Яблоке — это не…

— Все уничтожено, — заорала на него Сестра Ужас. — Вы ненормальный! Оглянитесь вокруг!

Арти стал неподвижно, уставившись на нее, а когда опять открыл рот, его напряженное лицо казалось вот-вот треснет.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, не надо… — Парень, кажется, вот-вот тронется, догадалась она. Не стоит подталкивать его. Она тряхнула головой. Не надо доводить все до совсем полного развала. Все рухнуло, но у нее еще оставался выбор, она могла усесться тут, на этой куче лома, и ждать смерти, или она могла найти воду. — Извините, — сказала она. — Я не слишком хорошо спала этой ночью.

Выражение его лица медленно стало проявлять признаки того, что он замечает окружающее. — Становится все холоднее, — заметил он. — Вот поглядите, видно дыхание. — Он выдохнул облачко пара. — Вот, это вам нужнее, чем мне. — Он стал стаскивать с себя манто. — Послушайте, если моя жена когда-нибудь узнает, что я ходил в норковом манто, она мне проходу не даст! — Она отмахнулась от манто, когда он его предложил, но Арти настаивал. — Э, да вы не беспокойтесь! Там, где я его взял, такого много. — Наконец, чтобы продолжить движение, Сестра Ужас позволила ему надеть на себя оборванное манто и повела рукой по взъерошенной норке.

— Моя жена говорит, что я могу походить на настоящего джентльмена, когда захочу, — говорил ей Арти. — Э, а что у вас с шеей?

Сестра Ужас дотронулась до горла. — Кто-то снял кое-что, принадлежавшее мне, — ответила она, а затем запахнула манто на груди, чтобы согреться от холода, и продолжала карабкаться. Впервые она надела норку и, добравшись до вершины хребта, не удержалась от дикого желания прокричать: — Эй вы там, мертвые грешники! Перевернитесь и посмотрите на леди!

Казненный город простирался во всех направлениях. Сестра Ужас стала спускаться по стороне хребта, за ней по пятам шел Арти Виско. Он все еще тараторил про Детройт, обувь и поиски телефона, но Сестра Ужас перевела разговор на другую тему. — Покажите, где вода, — сказал она ему, когда они дошли до низа. Он постоял с минуту, озираясь, как будто раздумывая, где же остановка автобуса. — Сюда, — наконец показал он, и они опять стали карабкаться по крутым завалам из битой кирпичной кладки, искореженных автомобилей и перекрученного металла. Под ногами лежало так много трупов, изуродованных в разной степени, что Сестра Ужас перестала испуганно вздрагивать, когда наступала на какой-нибудь.

Стоя на вершине завала, Арти показал: — Вот он.

Внизу, в долине опустошения, из-под земли из трещины в бетоне бил водяной фонтан. В небе на востоке через облака пробивалась сеть красных всполохов, за которыми следовали глухие сотрясения земли от взрывов.

Они спустились в долину и пошли через остатки того, что днем раньше было достижениями цивилизации. Обгоревшие картины все еще в орнаментных рамках, полуоплавленные телевизоры и стереоприемники, изуродованные остатки ювелирного серебра и золотых бокалов, чашек, ножей, вилок, канделябров, проигрывателей, ведерок под шампанское, черепки того, что представляло собой бесценное искусство, античные вазы, статуи Ар Деко, африканские скульптуры и Уотерфордский хрусталь.

Молния сверкнула, на этот раз ближе и багровые свечение бликами обнажило куски бижутерии и ювелирных изделий, рассыпавшиеся по месту крушения — ожерелий и браслетов, колец и булавок. Она нашла указатель улицы, торчавший из завала, и чуть не рассмеялась, но испугалась, что если начнет, то не закончит, пока мозги не поедут набекрень. На указателе было написано — Пятая Авеню.