Лебединая песня. Любовь покоится в крови (сборник)

Мадж на секунду оставил дверь, чтобы достать из кармана телеграмму:

ПРЕБЫВАЮ В ВОСТОРГЕ НАДЕЯЛСЯ НА ЭТО МНОГИЕ МЕСЯЦЫ САМОУБИЙСТВО ИЛИ ЧТО ДРУГОЕ МНЕ БЕЗРАЗЛИЧНО ЧАРЛЬЗ ШОРТХАУС.

– Что за чертовщина? – возмущенно проговорил сэр Ричард. – Чья-то злая шутка?

– Вряд ли, – засомневался Адам. – Чарльз Шортхаус личность весьма эксцентричная. И всем известно, что он своего брата ненавидел. Поэтому вполне мог послать такую телеграмму.

– Где он живет?

– Кажется, где-то в пригороде Амершема.

– Ладно. Так что там с дверью, Мадж?

Наконец они вошли в довольно большую комнату, служившую покойному гримерной. Она была захламлена, как, впрочем, и все гримерные. Одежда висела вкривь и вкось на крючках и лежала кучами на стульях. Туалетный столик был завален фотографиями и гримом. На полу валялась истрепанная вокальная партитура «Мейстерзингеров», исписанная разными закорючками. Рядом несколько присыпанных пудрой книг. В углу пивные бутылки – две пустые и одна выпитая наполовину. На столе пишущая машинка с двумя листами чистой бумаги. Дальше раковина. Окна в комнате отсутствовали, но в правой части в потолок был врезан открывающийся с крыши небольшой световой люк. Квадрат со стороной в три дюйма.

– Я вижу, он устроил себе здесь второй дом, – заметил Фен. Затем повернулся к Адаму: – Репетиции в костюмах уже начались?

– Еще нет. Но он всегда проводил много времени в гримерной. В основном пил. Тут обязательно где-то должны быть несколько бутылок джина.

– Были, – подтвердил Мадж. – Взяли на анализ содержимого. А тело висело вот здесь.

– Да… – задумчиво проговорил Фен, – высоты тут едва достаточно, чтобы повеситься.

– В местах исполнения смертных приговоров, – отрывисто произнесла Элизабет, – существует норма – от шести до восьми футов в зависимости от веса заключенного.

Фен посмотрел на нее с уважением.

– Вы совершенно правы, но надо учитывать степень натяжения веревки. Если повезет… впрочем, думаю, слово «повезет» тут неуместно… то для того, чтобы сломать шею, достаточно и фута.

Внимание всех привлек солидный железный крюк, с которого свисала веревка. Он был закреплен на потолке примерно в семи футах от слухового окна.

– Крюк был здесь всегда? – спросил сэр Ричард, доставая трубку.

Инспектор Мадж посмотрел на сторожа Фербелоу, и тот сообщил, что раньше крюка на потолке не было.

– Следы осыпавшейся штукатурки, – добавил инспектор, – свидетельствуют, что крюк установлен недавно. Веревка, на которой висел покойный, обычная, бельевая.

– А где находился узел? – поинтересовался Фен. – Под углом нижней челюсти? – Он сидел на стуле и задумчиво ощупывал собственную челюсть.

– Как вы сказали? Узел? – Мадж удивленно поднял голову. – Да, все именно так и было. Не знаю, сам ли покойный это придумал или кто-то другой позаботился. А под петлю у подбородка была подложена тряпка.

– Кто обнаружил тело? – спросил сэр Ричард, прикуривая трубку. – И когда?

– Тело обнаружил доктор Шанд, – ответил Мадж.

– Шанд? – удивился Фен. Он стоял перед зеркалом и подрисовывал гримом себе пышные черные усы. Элизабет даже вскрикнула, когда он, шутливо нахмурившись, посмотрел на нее. – Доктор Шанд человек надежный. Но как он здесь оказался посреди ночи?

– Ради бога, Джервейс, – проворчал сэр Ричард, – перестаньте дурачиться и оставьте грим. – Он повернулся к инспектору: – Так что доктор делал здесь посредине ночи?

– Его срочно вызвал Шортхаус, – поспешно произнес инспектор Мадж.

– Как это вызвал?

– Позвонил по телефону. Но доктор не знает, кто говорил. Просто мужской голос сообщил, что Эдвину Шортхаусу срочно нужна медицинская помощь. И сказал куда ехать.

– А вот это уже интересно, – усмехнулся Фен. Он теперь старательно снимал грим с помощью крема. – И во сколько сюда явился доктор Шанд?

– В одиннадцать тридцать. Его встретил Фербелоу.

– Послушайте, – вмешался Адам, – я вчера вечером тоже был в театре.

– Что вы тут делали? – удивился Фен.

– Приходил забрать из гримерной бумажник. Забыл его там после репетиции. В бумажнике были деньги, а в последнее время из гримерных начали пропадать вещи, поэтому я решил сходить не откладывая. Не думал, что здесь может быть Шортхаус. Тем более мертвый. Какой ужас.

Инспектор Мадж замялся:

– Извините, сэр, боюсь, что я не совсем понял, кто вы такой.

– Перед вами Адам Лангли, – пояснил Фен, вытирая лицо полотенцем. – Исполнитель партии Вальтера в опере «Нюренбергские мейстерзингеры».

– И единственный в Европе первоклассный тенор с таким диапазоном, – с гордостью добавила Элизабет.

– И в какое время вы забирали свой бумажник, сэр?

– Примерно в двадцать пять минут двенадцатого.

– Ваша гримерная находится?..

– Этажом ниже.

– Вас здесь кто-нибудь видел?