Лебединый трон

– Благодарю, Ваше Величество. Смерть моего отца стала большой трагедией для всего народа. Соболезнования, что мы получили от вас и королевы, были большим утешением, – этим словам научил меня Люсьен. О них мы договорились. – Но я не бескрылая, дядя. Я не могу представить, кто отважился на подобную ложь.

Рискованно бросать королю вызов, только прибыв ко двору. Но если я проиграю в игру, которую мы оба, очевидно, ведем, я потеряю все.

– Неужели? – Он откидывается назад, изучая меня. – И все же вы приехали на карете… – Еще один всплеск смеха в придворной толпе, немного громче, чем до этого.

– По рекомендациям моих врачей, Ваше Величество. Я была недавно ранена. Поездка в карете позволила мне отдохнуть и осмотреть королевство. Это правда, что я предпочитаю не летать с тех пор, как стала свидетельницей гибели моей матери. – Когда я произношу эти слова, за моей спиной раздается шепот, – но я не бескрылая.

Молодая пара направляется к помосту. Девушка, одетая в простое белое платье, настолько красива, что у меня перехватывает дыхание. У нее нет короны, пучок ее серебристо-светлых волос впечатляет и без украшений – и я предполагаю, что она, должно быть, принцесса Одетта. А юноша рядом с ней – ее брат Арон. У обоих один цвет волос, одинаково высокие скулы и похожи чувственно очерченные губы, хотя в линии подбородка Арона есть упрямое высокомерие, чего нет у его сестры. Он одет во все черное – поразительный контраст с копной его светлых волос – и мне требуется мгновение, чтобы заметить пустой рукав, приколотый к его тунике.

– Что ж, племянница, вот и твои кузены пришли тебя встретить. Одетта, – я кланяюсь, и девушка склоняет голову в ответ слегка неуверенно мне улыбаясь, – и Арон, – я кланяюсь принцу, но он игнорирует мой жест с презрительным выражением лица.

Он поворачивается к отцу:

– Моя кузина утверждает, что она не бескрылая. Но Атратис занимает второе место по значимости в Собственности Короны. Там находятся наши главные порты, основная часть наших железных рудников, наши леса… Если она достойна быть защитницей Атратиса и стоять второй в очереди на трон, то пускай докажет свою правоту. Пускай она обратится, если может.

Паника скручивает мои внутренности, словно острым ножом, между лопатками поднимается холодный пот. Если меня попросят раздеться здесь и сейчас, чтобы это доказать…

Король качает головой:

– Сейчас, сын мой? На глазах у всех придворных? Я и слышать не хочу о мысли подвергнуть нашу кузину такому испытанию, – мои плечи опускаются от облегчения, хотя я уверена, что дядя больше заботится о своей репутации, чем о моей скромности. – Но как бы там ни было, леди Адерин может убедить нас в своем статусе и другим способом, – он смотрит на меня, а потом указывает на слугу рядом с подносом. – Обожги его.

– Отец! – Арон делает шаг вперед. – Это не то, что я…

– Но ты прав, мой сын. Есть правила. Так что ты сделаешь мне одолжение, Адерин, если коснешься кожи этого человека.

Ужас заставляет меня открыть рот.

– Но, Ваше Величество, обычаи запрещают…

– Запрещают? – Тон короля мягкий и недоверчивый. – Разве не я король? Разве не я придумываю обычаи?

Я долю секунды медлю.

– Конечно, Ваше Величество.

Он поднимает руку и крутит ею, глядя на играющий свет в разноцветных камнях своих колец, вместо того, чтобы смотреть на меня.

– Слухи бегают куда быстрее карет. Хочешь знать, какие разговоры до меня дошли за последние несколько недель? – Не дожидаясь ответа, он продолжает: – Ходят слухи, что моя племянница была убита в результате инцидента, в котором погибла ее мать, а ее место заняла бескрылая самозванка. Что мой брат в своем горе был каким-то образом обманут.

– Но вы же не можете в такое поверить, – в моем голосе невольно звучит насмешка. – Это ложь.

Король поднимает на меня глаза.

– Тогда докажи это.

Я поворачиваюсь к Люсьену, ищу помощи, хоть какой-то выход. Но он качает головой – едва заметное движение – и опускает взгляд.

– Мы ждем, – бормочет дядя. Один из стражников у трона слегка шевелится, его пальцы тянутся к рукояти топора, висящего у него на боку.

Слуга пристально смотрит на меня. Его глаза полны страха – но что я могу сделать? Я беру поднос из его рук и передаю его Люсьену. На мужчине перчатки и туника с длинными рукавами.

– Закатайте рукава. Так будет болеть меньше. – Мужчина повинуется и протягивает мне руку; он дрожит. – Простите, – бормочу я.

Наконец я кладу руку на его кожу, сплетая пальцы вокруг его запястья. Мужчина вздрагивает, он сжимает рот вместе с растущим жаром, чтобы не закричать, но вскоре боль становится слишком сильной. Он начинает стонать, борясь с желанием выдернуть руку. Я чувствую запах горелых волос.

– Достаточно.

Я отпускаю его. Он отшатывается назад, плачет, прижимая руку к груди, она красная и покрыта волдырями. Мой живот сжимается.

Теперь уже никто не смеется.