Лебёдка аэронавта

Бенедикт поднял левую руку, кристалл его наруча стал разгораться.

Аврорец слегка улыбнулся и сильнее притянул Бриджит между собой и Бенедиктом.

— Насколько ты уверен в своей цели, Альбион? Выстрелишь — и мои люди убьют тебя и твою малышку. И как только вы будете мертвы, я убью эту и отправлюсь дальше.

— Стреляй в него, Бенедикт, — просипела Бриджит. — Он воняет. Да я лучше…

Аврорец слегка сжал пальцы и Бриджит резко замолчала. Он приложил губы к самому ее уху и сказал:

— Мужской разговор.

— Если я отступлюсь, — сказал Бенедикт, — ты все равно ее убьешь. Почему бы мне не прихватить с нами хотя бы тебя?

— Мое слово, — сказал аврорец. — Ты умрешь. Вот как это будет. Но ты можешь их спасти. Отступись — и я свяжу остальных и оставлю их невредимыми.

Бенедикт мгновение смотрел на другого рожденного воином в тишине. Затем сказал:

— Назовите ваше имя.

Аврорец склонил голову.

— Диего Сирьяко, мастер-сержант, Первый аврорский флот.

— Бенедикт Соррелин, гвардия шпилеарха, — сказал кузен Гвен.

— Бенедикт Соррелин, — сказал Сирьяко, — даю вам слово.

— Запомните мое имя, — сказал Бенедикт.

И затем опустил наруч со странно спокойным выражением лица.

— Запомню, — сказал аврорец. Затем он повернулся к своему товарищу и сказал:

— Стреляй по моей команде.

Между тем, наруч Гвен был направлен не на вооруженных мужчин, а на кое-что другое.

— Вы не станете, — отрезала она неожиданно холодным тоном, всячески стараясь скопировать властный негодующий тон своей матери, который та использовала лишь по особым случаям. — Если кто-нибудь выстрелит или как-либо нам навредит, клянусь Богом на небесах, что разряжу наруч в вашу взрывчатку. Это не тот конец, на который я рассчитывала, но он будет быстрым, и если я умру, защищая Альбион от аврорских захватчиков, моя жизнь окажется потраченной не зря. Можете ли вы сказать то же самое, мистер Сирьяко? А ваши товарищи?

Настал момент полнейшей хрустальной тишины.

Затем Сирьяко тихо зашипел и рявкнул:

— Не стрелять.

Зубы Бенедикта блеснули в жесткой улыбке.

— В таком случае, сэр, возможно мне стоит предложить вам капитуляцию. Мои условия будут намного более щедрые, чем те, что вы предложили мне. Отпустите молодую леди, сложите оружие, и вы будете взяты в качестве военнопленных.

Сирьяко фыркнул.

— Чтобы ваши мастера пытками получили у нас информацию? Я предпочитаю взрыв, сэр.

— Тогда мы в тупике.

Сирьяко согласно пробурчал:

— Ваша правда. Но этот баланс неизбежно изменится. Кто-нибудь придет.

— Уверяю вас, сэр, — сказала Гвен, — я без зазрения совести взорву любое количество ваших товарищей, достаточно дурно воспитанных, чтобы нас прервать.

Рожденный воином посмотрел на нее с непроницаемым лицом.

— С другой стороны, мисс, если появятся ваши люди, это довольно сильно уменьшит вашу угрозу. Сколько ваших людей вы готовы убить вместе с нами?

— Даже вничью у меня преимущество, — сказала Гвен. — Пока я вас тут задерживаю, вам не удастся выполнить задание, которое вам дали. У вас невыигрышная комбинация.

Он оскалился.

— Пока нет. Как думаете, сколько времени пройдет, прежде чем ваши люди разберутся с этим беспорядком и пошлют вооруженные патрули по боковым тоннелям? Часы? День?

Он кивнул в сторону бессознательного тела Барнабаса Астора.

— Как долго продержится ваш раненый, прежде чем умереть? Я знаю, когда ожидать моих людей. И я знаю, что они будут вооружены. Меня совсем не удивит, если в следующий момент вас застрелят из глубины тоннеля ружейным выстрелом, прежде чем вы успеете осознать опасность. Время на моей стороне, мисс, не на вашей.

Гвен почувствовала холод внизу живота.

— Сдавайся, — грубо сказал Сирьяко. — Спаси, кого можешь.

Он посмотрел на Бенедикта.

— Уверен, ты понимаешь. Прикажи ей.

— Насколько мне известно, сэр, — извиняющимся тоном сказал Бенедикт, — никто никогда не мог приказать что-либо моей дорогой кузине. Вообще.

Лицо аврорца потемнело, и он снова повернулся к Гвен.

— Здесь победа для вас невозможна.

Она оскалилась.

— Пока, — сказала она с неким порочным удовлетворением. — Думаю, нам всем следует подождать и посмотреть.

Глава 14

Шпиль Альбиона, хаббл Монинг.

Гримм ненавидел рукопашный бой.

На борту дирижабля сражение было приливной волной, бурей, силой природы. Да, люди умирали, и это было ужасно и преследовало его, но они умирали по власти сил настолько мощных, что с трудом можно было предположить участие человеческого фактора. Чаще всего никто никогда не видел лицо врага, только его корабль, висящий, как модель в небе, часто на вид вполне спокойный и красивый.