Лебон (СИ)

Прошло пару дней, я как раз был на работе, когда мне на телефон позвонил Чангюн. Я вышел из клуба, чтобы ответить, так как из-за грохота музыки ничего не было слышно. Как я понял по его голосу, он был пьян, промычав мне в трубку, фразы типа «я тебя люблю» и «приезжай пить», он отключился. Я отпросился и сразу же поехал к нему. Картина, которую я застал у него дома меня впечатлила. Он разнес всю гостиную, даже фигурки роботов, которые с такой любовью собирал, были разгромлены, по полу валялись осколки стекла, а один из стульев торчал в оконной раме. Посередине этого бардака, в окружении бутылок и бычков потушенных прямо об пол, сидело лохматое нечто. Я подошел и сел прямо напротив него, отпив прямо из горла бутылки вискаря, я как ни в чем не бывало спросил «как дела». Я понял, что его наконец-то отпустило, и понял, что наступила, видно какая-то новая стадия его личного горя, когда он будет говорить. Я не ошибся. Но, по мере того, как он стал говорить, холод начал сковывать мои внутренности. Я сам за последние два года, пережил не лучшие дни, но мой личный кошмар ни в какую не сравнится с тем, что чувствовал этот ребенок.

«Джухон, понимаешь, Джухон это сделал. Он втыкал в меня нож, он смотрел мне в глаза, у него рука не дрогнула. Понимаешь, он убил меня, Хенвон-и, я любил его так сильно… любил его… он меня наизнанку вывернул, растоптал. Как можно так?! Как можно обнимать человека, а потом его резать?!.»

Он говорил несвязанные фразы, говорил обрывками и запивал все слова. Я все понимал, и по мере понимания, меня бросало в дрожь. Злость и негодование окутали все мое тело. Алкоголь не расслаблял и не помогал. Я хотел встать, взять кусок разбитого стекла с пола, поехать в Меннам и воткнуть в горло этому уроду, который посмел разбить мне ребенка, который уничтожил единственную чистую, умеющую любить душу в этом гребанном городе. Мне хотелось плакать от бессилия, мне хотелось пропустить всю его боль через себя, лишь бы ему стало легче. Потому что, я привык к боли, я бы справился, но Чангюн он такой светлый, он такой чистый, он не заслужил этого. Я ненавижу Лебон и я ненавижу людей, здесь живущих. Я отказываюсь называть их людьми.

Когда он уже не мог плакать и слезы не шли, он просто сидел покачивался и хрипел. Я стащил плед с дивана, укутал в него осторожно Чангюна, плечо все еще давало о себе знать, обнял и попытался успокоить. Скоро он отключился от сильного эмоционального всплеска, я перенес его в спальню и занялся уборкой.

К моему удивлению следующим утром Чангюн, как ни в чем не бывало, одетый с иголочки прошел на кухню за кофе, потом, пожелав мне хорошего дня, уехал на работу.

Я вызвал мастера чинить окно и вышел за ним. Стороннему наблюдателю бы казалось, что все вернулось на свои места. Да, внешне все так и стало, но я знал, что кое-кто уже никогда не станет прежним.

D'ej`a Vu

Была очередная пятница, я лихорадочно собирался на работу. Ночная смена, конечно же, разрушила для меня понятие здорового сна. Я мог себя заставить заснуть только ближе к вечеру и обязательно собирался вечно впопыхах, так как не мог вовремя проснуться и вечно опаздывал.

Только я взял фен, чтобы высушить волосы, как услышал, что во двор заехала машина. Судя по реву мотора — это был крупный и дорогой внедорожник. Плохое предчувствие парализовало все мое тело. Мое сердце словно упало в пропасть. От страха у меня перехватило дыхание, я не смог себя заставить отложить щетку и подойти к окну, потому что не хотел видеть там того, кого ожидал увидеть. Не знаю, сколько минут я сидел в оцепенении, но стука в дверь не последовало, тогда, собрав все свою волю в кулак, я на ватных ногах подошел к окну и отодвинул занавеску. На моем дворе, взобравшись прямо на газон стоял черный, тонированный Range Rover Autobiography. Что меня сильно удивило — это то, что машина была без номеров. Меня немного отпустило, машина не из Плейга, что уже просто отлично.

Из машины так никто и не вышел. Постояв еще две минуты, автомобиль развернулся и исчез с горизонта. Я сполз по стене на пол и просидел так достаточно долго, пока из оцепенения меня не вывел лай соседской собаки. Мне стало стыдно перед собой за страх. Мне так хотелось зарыться в одеяло и спрятаться, чтобы меня никто не нашел. От чувства постоянного страха уже сводило конечности. Я больше не хочу побоев, унижений и сломанных костей, я больше так не смогу. Сидеть в своей конуре с закрытыми шторами и выключенным светом — меня не спасет. Я не знаю, что произойдет в следующую минуту и доживу ли я до завтра. Если Хену, Минхеку или кому-либо нужно меня найти, они меня найдут, как бы хорошо я не прятался, шансов никаких нет и защиты тоже. Все, что у меня есть сегодня — это ребенок, который повзрослел за одну ночь, которого я очень люблю и должен защитить. Поэтому, отогнав все мысли, я взял ключи и поехал в клуб.