Лечь на амбразуру

Оставив Галю в машине, Юрий Петрович выбрался на тесную проезжую часть, обогнул коричневую «мазду», которая тоже стояла так, что ни пройти ни проехать, и пошел к подъезду. По дороге заглянул в «Жигули» — так, исключительно для страховки. В машине, естественно, никого не было. Гордеев стал вспоминать номер дверного кода, будь он проклят! Нет у него памяти на эти чертовы цифры! Возвращаться к машине, где в бардачке лежала записная книжка?

И он уже хотел отойти от двери, но внутри хлопнула дверь, затем звякнула и наружная, Юрий Петрович невольно отступил в сторону — назад и вбок, дверь отворилась, и из подъезда вышел давешний блондин в черной куртке с белыми отворотами и шапочке. Юрий Петрович узнал его сразу. Но поразило его не спокойствие мужчины, не скользнувший по Гордееву равнодушный взгляд, а черная папка с ярко-красной «заплатой» в руке у этого блондина.

Все дальнейшее произошло как бы само собой.

Едва блондин, отвернувшись, сделал широкий шаг через ступеньку, Юрий Петрович кошкой кинулся на него сзади, обрушив на голову оба кулака. Блондин поскользнулся и, падая, успел развернуться на спину, защищая лицо папкой. И в этом была ошибка профессионала: он не должен был этого делать. Он машинально лишил себя возможности видеть действия противника. Всего лишь какой-то миг, но его хватило Гордееву, чтобы совершить новый прыжок и обеими ногами врезать в грудь лежащего на земле человека. Удар оказался очень сильным. Блондина согнуло, и он перевалился на бок. Юрий Петрович тут же «довернул» его, уткнув носом в заснеженный асфальт, а руки, не без труда, загнул за спину.

— Галя! — заорал он. — Веревку!

Она выскочила из машины, потом кинулась обратно, наконец достала из «бардачка» — хватило ума! — свернутый кожаный ремень. Хороший ремень, брючный. Юрий Петрович как-то купил себе, но, предпочитая подтяжки, так пока и оставил в машине. Забыл.

Этим ремнем он туго скрутил запястья блондина, отдуваясь перевернул его на спину. Из носа мужика шла кровь — крепко все-таки приложил. А вот глаза его просто пылали ненавистью. Почему? И вдруг он понял.

— Галя, — сказал он, стараясь быть спокойным, — возьми еще раз в машине записную книжку, открой на «е» и посмотри дверной код. А потом поднимись к Женьке. Если у него все в порядке, тогда я — полный м… Или — нет. И телефон мой дай.

Она так и выскочила к нему с трубкой в руках.

— Только быстрее, я жду!

Галя убежала, а он поднял с земли папку, раскрыл молнию и прочитал на страничке, лежащей сверху: «Белоярская краевая администрация»…

Больше и не требовалось. Глядя на лежащего, Юрий зашел сбоку, чтоб тот не рискнул действовать ногами, опустился над ним, нажал коленом на горло и, когда мужик задергался, залез рукой к нему за пазуху, пошарил там, потом под мышкой и нащупал твердый предмет. Что у нас носят под мышкой, да еще в кожаной кобуре? Надо объяснять? Гордееву не надо было…

Крики он услышал, хотя двери в доме были еще закрыты. Они доносились сверху, через открытую на лестничной площадке форточку. Истошно вопила женщина. Но это была не Галя, нет, уж ее-то горе он бы узнал сразу.

И, глядя на лежащего, он стал набирать номер Вячеслава Ивановича Грязнова. Нажимал кнопки и молил Бога, чтобы начальник МУРа оказался на месте.

Бог помог…

Выслушав сбивчивый рассказ Гордеева, тот после короткой паузы спросил:

— Сам, что ли, задержал? И цел остался? Узнаю, Сашкина школа. Ну, не отходи. И не звони больше никуда, я все необходимое сам сделаю. Распоряжусь. А этот-то цел хоть?

— Сейчас узнаю.

— Ну, если говоришь — крики, наверняка дело худо. «Скорая» тоже придет…

Дежурная оперативно-следственная бригада с Петровки, 38, не заставила себя долго ждать. Вячеслав Иванович приехал сам на своем полицейском «форде» с сиреной и мигалками. Из прибывшего следом мерседесовского микроавтобуса выскочили люди в камуфляже. Двое быстренько подняли блондина и под руки поволокли к машине. Судмедэксперт с криминалистом и следователем отправились в дом, двери которого были уже давно распахнуты настежь и приперты кусками старого асфальта, чтоб не закрывались сами по себе. Галочка, совершенно убитая, сидела в машине Гордеева. Проходя мимо, Грязнов нагнулся, увидел ее, сделал удивленное лицо и послал ей воздушный поцелуй. А подходя к Юрию, не удержался от укола:

— Я гляжу, ты не теряешься, господин адвокат? Хвалю и завидую. Пойдем? — Он кивнул на вход.

Юрий Петрович мрачно согласился.

Женька лежал на лестничной площадке лицом вниз. Из спины его, между лопаток, торчала рукоятка ножа.

Пожилой судебный медик поднял голову к Грязнову и доложил:

— Страшенной силы, между прочим, удар-то. Судя по положению рукояти, удар был нанесен сверху вниз. У этого, — он кивнул на труп, — примерно сто семьдесят, значит, у того рост не менее ста восьмидесяти пяти. Смерть наступила от проникновения…

Грязнов махнул ему рукой и вошел в квартиру. Юрий шагнул за ним. Из кухни движением воздуха принесло какой-то сладковатый, раздражающий запашок. Вячеслав Иванович хищно вытянул нос, пошевелил ноздрями.

— Э-э, дружок-приятель… — протянул он. — А тут, чую, варево…